• В записную книжку
  • В записную книжку
  • В записную книжку
  • Частная переписка Ольги Лазоревой
  • Любовь
  • Часть вторая

    Начало сентября в Москве было сырым и пасмурным. Почти постоянно накрапывал дождь. Листва уже меняла цвета, постепенно окрашиваясь в присущую этому времени года желтовато-красноватую гамму. Катя и Варя вернулись домой, отдохнувшие и загоревшие, и уже приступили к занятиям в институтах. А все вечера, а частенько и ночи проводили в различных тусовках. Я их практически не видела. Ириска вышла после отпуска на работу, и времени следить за моей личной жизнью у нее практически не оставалось, чему я была несказанно рада. Лена тоже уже работала, поручив заботу о двойняшках родителям. Со Златой мы сейчас виделись даже чаще. Ее режим работы в охране сутки/трое оставлял ей много свободного времени. К тому же Гера был приятелем Кости, поэтому у нас образовался такой своеобразный «междусобойчик». Гера оказался легким на подъем, к тому же живо всем интересовался и старался не пропустить хорошую классическую программу, благо Костя держал его постоянно в курсе всех выступлений, нашумевших спектаклей, новых выставок. Я иногда удивлялась его неуемной энергии. Работа агента недвижимости требовала постоянных разъездов, но Гера ухитрялся везде успевать. У нас сложились отношения, немного удивлявшие меня. Гера был мне больше друг, чем любовник. Казалось, он легко идет на контакт, но словно какой-то барьер стоял между нами, и я никак не могла понять, в чем дело. И это интриговало.

    Как-то Гера позвонил мне около трех часов дня и сообщил, что освободился намного раньше, чем рассчитывал. Затем он спросил, чем я занимаюсь. Я как раз дописывала рассказ и ответила довольно сухо, что работаю. Но Геру это не смутило.

    – Ну ты же сама себе начальник, – рассмеялся он, – так отпусти себя на сегодня! Я очень хочу тебя увидеть!

    Я улыбнулась его смеху и согласилась.

    Мы встретились на выходе из метро «Третьяковская», так как Гера заявил, что, к своему стыду, последний раз был в Третьяковской галерее год назад. Я люблю живопись, но, по правде говоря, особого желания идти сегодня на выставку у меня не возникало. Гера мне нравился все больше и больше, и хотелось не просто общаться. Когда я вышла из метро, Гера уже стоял на верхней ступеньке перехода и внимательно изучал какую-то газету. Я окинула взглядом его стройную мальчишескую фигуру в светло-коричневых джинсах, желтоватой футболке и коричневой куртке цвета горького шоколада, его растрепавшиеся волнистые каштановые волосы, его сосредоточенное лицо и почувствовала прилив вполне определенного желания. Гера в этот момент поднял глаза и, увидев меня, заулыбался. Когда я приблизилась, он нежно поцеловал меня в губы.

    – Знаешь, Оленька, – быстро начал он, – что-то мне расхотелось идти сегодня в Третьяковку.

    «Он просто читает мои мысли, – подумала я. – Надеюсь, ему хочется того же, что и мне».

    – Может, в театр? Я тут купил газету специально, чтобы посмотреть, где что идет.

    «Час от часу нелегче! – подумала я и неприметно вздохнула. – Тогда уж в кино!»

    Я тут же вспомнила, как мы с Никитой как-то ходили в «Зарядье», но так фильм и не видели, потому что совершенно беззастенчиво занимались сексом между сиденьями задних рядов. Правда, это был дневной сеанс, и зрители в зале практически отсутствовали. При этом воспоминании мое настроение несколько померкло. Никита по сравнению с Герой был намного сексуальнее и не стеснялся проявлять это. Но ведь ему и было всего 18!

    – Оля! – услышала я голос Геры и подняла на него глаза. – Ты что-то…

    Он не договорил и обнял меня.

    – Не хочешь в театр?

    – Почему же? – вяло ответила я. – Пойдем!

    – Да? – явно обрадовался он. – Сейчас я прозвоню по поводу билетов. Тут в Театре сатиры сегодня идет «Как пришить старушку». Давно хотел. Очень люблю Ольгу Аросеву.

    – Думаю, с билетами проблем не будет. Цены, мне кажется, нереальные, – сказала я. – И у нас еще масса времени! Чем займемся?

    – Погуляем, – пробормотал Гера, набирая номер.

    Я глянула на его сосредоточенное лицо и отошла к ближайшей палатке. На витрине были музыкальные диски. Я стала изучать их и почему-то вспомнила Марику. Последнюю неделю мы мало общалась, так как начались занятия в школе. Правда, Марика завела привычку звонить каждый вечер перед сном и подробно рассказывать, как прошел ее день. Иногда меня это утомляло. Но я старательно выслушивала и не перебивала, потому что Марика при малейшем моем недовольстве мгновенно впадала в меланхолию. Я оглянулась, но Гера все еще говорил по телефону.

    «Неужели с билетами проблема?» – изумилась я и зашла в палатку.

    – У вас есть группа «Маракеш»? – спросила я продавца, молодого симпатичного парня, на вид «металлиста».

    – Нет, – ответил он, отрывая взгляд от монитора компьютера.

    – А что-нибудь этого направления? – продолжила я.

    – А вы думаете, я знаю, что это за направление? – довольно ехидно поинтересовался он. – Я ретро не особо интересуюсь!

    – Эмо, – пояснила я.

    Парень глянул на меня удивленно и задумался. Затем достал диск «Tokio Hotel».

    – Типа этого? – спросил он.

    Я вздохнула и взяла диск.

    – Не совсем, – сказала я. – Отечественные исполнители, такие, как Оригами, Океан моей надежды, «Neversmile», «Scotch», «Jane Air», имеются?

    Парень, судя по его взлетевшим бровям, удивлялся все больше.

    – Вы, конечно, дамочка, простите, – сказал он после паузы, – но я про такие группы и не слышал. И что, это все эмо? У нас в универе есть эмо, полно даже, но это же придурки, вечно ноют. Их никто не любит. А у них и музыка своя имеется?

    – Вы же в музыкальном киоске работаете, – заметила я, – должны быть в курсе направлений.

    – Да я тут тока два дня в неделю работаю, так как учусь на дневном. А сам я другую музыку слушаю.

    – А «Pleymo» есть? – вздохнула я.

    – Это же французский рок! Я их обожаю! Есть два альбома. Я даже в Питере на их концерте был. А ведь и правда, – добавил парень немного растерянно, – там эмо полно было. Там после концерта такое «накрывало» было, даже ментов вызывали.

    Я заплатила за диски и вышла из палатки. Гера, увидев меня, заулыбался.

    – Вот ты где! – воскликнул он, быстро подходя. – А я не мог понять, куда ты пропала! Я заказал билеты. Спектакль в 19.00. Чем хочешь заняться?

    – Не знаю, – ответила я.

    Мое настроение отчего-то окончательно упало.

    – Кофе? – предложил Гера, внимательно на меня глядя.

    – Хорошо, – кивнула я.

    Мы пересекли улочку и зашли в «Мак кофе». Но народу оказалось нереально много, все столики были заняты. Гера окинул взглядом переполненный зал и вышел, взяв меня за руку.

    – Давай где-нибудь в другом месте, – предложил он. – Тут за углом «Кофе Хауз» имеется. Там публики поменьше обычно.

    Действительно, в кафе было занято всего несколько столиков. Мы устроились возле окна.

    – Что ты купила в той палатке? – неожиданно поинтересовался Гера. – Я ведь даже не знаю, какую музыку ты любишь.

    Я вскинула на него глаза. Гера смотрел ласково, его улыбка была мягкой. И все-таки я никак не могла понять, что же он чувствует ко мне на самом деле. Гера отличался крайней сдержанностью в выражении своих эмоций. Он выглядел практически всегда уравновешенным, словно, один раз достигнув внутренней гармонии, научился не терять ее и постоянно находиться в этом состоянии. Меня это удивляло в нем. Ведь он приехал из другого города, жил на съемной квартире, работа у него была без оклада, насколько я знала, то есть он мог рассчитывать исключительно на себя. Но никакой нервозности из-за такого шаткого положения в нем не наблюдалось. Или это была привычная маска?

    – Тебе это вряд ли интересно, – нехотя ответила я. – Недавно познакомилась с одной девчушкой, принадлежащей к молодежной субкультуре эмо. У них есть соответствующее направление в музыке.

    Я с иронией посмотрела на Геру. Наверняка он даже не подозревал о такой субкультуре.

    – Эмо? – переспросил он и вновь улыбнулся. – Это очень интересно на самом деле! У нас в Красноярске их за последние два года появилось немало. И знаешь, даже свои группы есть. Сын одного моего приятеля играет на бас-гитаре в такой группе. А что ты купила?

    – «Pleymo», – ответила я.

    Гера не переставал удивлять меня.

    – А, знаю! Французы, и мне тоже нравятся! – сказал он. – А тебя что в этом привлекает?

    Его лицо приняло странное выражение. Гера смотрел как бы снисходительно, и в какой-то миг мне даже показалось, что насмешливо.

    «Что он о себе думает? – внезапно разозлилась я. – Или считает, что у тетеньки за сорок могут быть интересы только соответственно возрасту?»

    – Сам типаж эмо, – после паузы сухо ответила я.

    Гера кивнул и мило улыбнулся. Насмешка – или мне это только показалось? – исчезла из его глаз. Но мое настроение совсем упало. Я не понимала, что на уме у этого мужчины, и это начинало раздражать.

    – Знаешь, у меня нет никакого желания сегодня идти в театр, – неожиданно для себя самой заявила я. – И по правде говоря, я уже этот спектакль смотрела. Он далеко не новый.

    Тут я солгала, так как не видела «Как пришить старушку».

    Гера перестал пить кофе, поставил чашку и взял меня за руку.

    – Понимаешь, Оля, я поставил машину на профилактику, – начал он. – А без нее я себя чувствую не совсем уверенно. Ты сама не водишь и, как я понял, вообще равнодушна к автомобилям, поэтому тебе меня сложно понять. Я хотел хорошо провести время, даже дела перенес. И чем театр – плохое времяпрепровождение? Не хочешь, тогда, может, на выставку? Вернемся к первоначальному варианту и пойдем в Третьяковку?

    Но я, что называется, «закусила удила».

    – Не хочу! – заявила капризным тоном, в душе удивляясь сама себе. – Нельзя просто побыть вдвоем? Может, поедем к тебе?

    Гера отпустил мою руку и откинулся на спинку сиденья. Он был явно удивлен.

    – Мы с тобой встречаемся уже больше двух недель, – продолжила я, – но ты меня ни разу не пригласил к себе. Не пойму, что тебе мешает.

    – А мы встречаемся? – уточнил он.

    – Нет, конечно, просто иногда трахаемся, – пробормотала я и вскочила.

    Я накинула куртку и стремительно покинула кафе. Непрошеные слезы жгли глаза. Гера догнал меня на улице, крепко ухватил за локоть и развернул к себе. Увидев, что слезы текут по моим щекам, он как-то растерялся и явно не знал, что делать. Потом молча начал целовать меня. Когда я успокоилась, мы пошли по улице, взявшись за руки. Какое-то время молчали. Дойдя до Третьяковской галереи, свернули в переулок. На мостике через Яузу остановились, облокотившись на перила. Гера выглядел растерянным. Он периодически поглядывал на меня, потом начинал целовать. А я испытывала легкий стыд из-за своего поведения. Но мне так хотелось вновь полюбить, вновь чувствовать, что кто-то стремится к тебе всей душой, думает о тебе, что я забыла о той боли, которую принесли мне отношения с Никитой, и была готова к новым. Гера мне нравился все сильнее, он тоже явно не был равнодушен ко мне. И тем более было непонятно его поведение. Гера однозначно не стремился развивать отношения в романтическом ключе, и я не знала, что ему мешает.

    Мы стояли молча довольно долго. Я смотрела на темную воду и постепенно успокаивалась. Мне приятно было ощущать его руку на своем плече, чувствовать, как при порывах ветра его волосы касаются моей щеки и щекочут кожу. И я все больше хотела секса. Но не могла же я вот так просто заявить ему об этом.

    – Ты вся дрожишь, – заметил Гера и взял меня под руку. – Холодно от воды? Пойдем?

    Я глянула на него, кивнула, и мы медленно спустились с моста. Перейдя улицу, оказались в парке. Я подняла взгляд на памятник Илье Репину, но Гера вдруг начал целовать меня. Желание стало настолько сильным, что я с трудом взяла себя в руки. Внутри все горело. Я видела по его глазам, что он тоже перевозбужден.

    – Черт, как без машины неудобно! – сказал Гера и беспомощно оглянулся по сторонам.

    Я поняла, что он думает о том же, о чем и я.

    «Дочки сегодня обе рано приедут, – размышляла я. – Еще утром предупредили. Катька наверняка уже дома по причине простуды».

    Мы уселись на скамью. Гера вновь начал целовать меня, и это было уже невыносимо. Я чувствовала его пальцы, забирающиеся под куртку, моя рука, словно сама, опустилась по его джинсам. Наткнувшись на твердый бугор, я отдернула пальцы и выпрямилась.

    – У тебя кто-то дома? – напрямую спросила я.

    – Ага, Ян позавчера приехал, – ответил Гера и вздохнул. – У меня перекантуется несколько дней, пока квартиру не снимет. И машина на профилактике, – добавил он.

    – Ян? – переспросила я, запахивая куртку и отодвигаясь от него.

    – Знахарь, – пояснил Гера. – Под Красноярском живет. Сюда работать на сезон приезжает. Обычно с сентября по май. Лечит тут всех.

    – Ясно, – сказала я, хотя мне ничего ясно не было, и встала.

    Гера тоже встал. Мы вышли из парка. Свернув в первый попавшийся переулок и пройдя почти до его конца, увидели какое-то кафе.

    – Зайдем? – спросил Гера. – Правда, я тут никогда не был, так что за качество ручаться не могу.

    «Ну не все же московские кафе ты обошел!» – подумала я и направилась к дверям.

    Внутри было довольно уютно. Несколько небольших компаний занимали столики и были уже явно навеселе.

    – А тут и спиртное продают? – удивилась я.

    – Видимо, да, – сказал Гера, оглядываясь по сторонам. – А ты возражаешь? Я ведь не за рулем, так что против хорошего красного вина ничего не имею. А то на улице как-то сыро.

    Мы заняли свободный столик возле окна. Гера взял меню и начал изучать. Через пару часов мы были оба пьяны и весело хохотали над собственными, иногда весьма двусмысленными шутками. К нам подсел парень из-за соседнего столика, кажется, его звали Саша. Правда, я плохо помню, зачем. Скоро к нему присоединились его друзья – парочка влюбленных. Мы начали рассказывать анекдоты, но между приступами хохота успевали целоваться. Затем Саша, который был не у дел, решил устроить конкурс на самый долгий поцелуй. Он сосредоточенно считал, пока мы соревновались. Гера прижал меня к себе, я чувствовала запах вина, его губы не отрывались от моих так долго, что у меня начало темнеть в глазах. Но мне было настолько хорошо, что не хотелось ни о чем задумываться.

    – Победила дружба! – громко заявил Саша.

    Мы оторвались друг от друга и недоуменно на него посмотрели.

    – Но мы еще не закончили, – заметил Гера.

    – Вы тут так кончите, – засмеялся Саша. – А я смотри на все это безобразие!

    – Ой, а там эмо стоят! – зачем-то сообщила я, показывая на окно. – Может, сюда заглянут?

    – Кто? – дружно удивились наши новые знакомые.

    – Это такие чуваки, которые очень интересуют Олю, – пояснил Гера. – Она ведь писатель, не кое-как!

    – Инте-е-ересно! – чему-то обрадовался Саша и придвинулся ко мне. – И чего пишем? Сказки для детей? – высказал он странное предположение.

    – Скорее для взрослых, – расхохотался Гера.

    Я смотрела в окно. Штора была светло-желтой, к тому же на улице уже стемнело. Но ребята стояли недалеко от окна, их хорошо освещал свет фонаря. Они были похожи, словно два клона. Трудно было понять, кто из них парень, а кто девушка, так как оба были в черных узких джинсах и куртках с капюшонами. Одна куртка была в черно-розовую полоску, а другая в бело-розовую шашечку. Длинные черные челки закрывали их лица. Я видела, что они ссорятся.

    «А вдруг это Марика? – мелькнула нелепая мысль. – Фигурка похожа, да и волосы».

    Я все еще находилась в состоянии опьянения, поэтому не вполне логичный ход мыслей был вполне закономерным. Я встала, выбралась из-за стола и вышла из кафе.

    – Оля, ты надолго? – услышала вслед, но даже не обернулась.

    Когда я оказалась на улице, то сразу подошла к ним.

    – Ты обманул меня! – говорила, как я сейчас видела, девушка. – Ты сказал, что у тебя с ней ничего и никогда не было. А она всем в школе говорит, что вы около года встречались!

    Я увидела, как черные дорожки поползли по ее щекам. Парень отодвинул челку с ее глаз и вытер эти дорожки. Но они снова появились.

    – Это все неправда, – сказал он. – Я люблю лишь тебя. Они хотят разлучить нас, разве ты не понимаешь?

    – Нет, это не Марика, – тупо сказала я, приблизившись и заглядывая в лицо почему-то парня.

    Они повернулись ко мне.

    – Я обозналась, – сообщила я. – У меня подружка эмо, примерно вашего возраста.

    – Понятно, – улыбнулся парень.

    Его лицо показалось мне милым, глаза ясными, и даже поблескивающие в свете фонаря шарики пирсинга в губе, носу и брови не раздражали.

    – Вам помочь? – поинтересовался он.

    – Нет, спасибо, – ответила я и осталась на месте.

    Они смотрели на меня удивленно, но продолжали улыбаться дружелюбно.

    – Вы такие милые, – сказала я. – И почему вас так все не любят?

    – Мы не походим на тех, кто нас не любит, – ответила девушка.

    – Оля! – раздался голос Геры, и я повернула голову.

    Он шел ко мне, неся в руках мою куртку и сумку.

    – Привет, ребята! – сказал Гера, подходя к нам. – Я заберу свою подружку, не возражаете?

    – Нет, – заулыбались они. – Всего хорошего!

    – До свидания, – закивала я, – но вы очень милые! Я хочу остаться с ними, – обратилась я к Гере, который в этот момент пытался надеть на меня куртку.

    – Пошли, нам необходимо прогуляться, – пробурчал он.

    Помню, что мы походили какое-то время в парке, но Гера был отчего-то сильно взвинчен и без конца выговаривал мне, что нехорошо вот так бросать друзей из-за каких-то неизвестных эмо. Я огрызалась. Потом начинала взахлеб рассказывать, какие эмо милые, чувствительные, эмоциональные и вообще люди будущего. Закончилось все это плачевно. Гера вдруг спросил:

    – А что, Ольга Лазорева, ты на все пойдешь, чтобы проникнуть во внутренний мир интересующего тебя персонажа?

    – Да, – не задумываясь, ответила я.

    – А слабо для начала перекраситься в традиционно эмовский угольно-черный цвет? – спросил он и заулыбался, как мне показалось, злорадно.

    – Запросто! – ответила я.

    – Врешь! – подначил он. – На той стороне улицы я вижу какой-то салон. Так что, поменяешь цвет? И прямо сейчас?!

    Домой я вернулась около полуночи. Гера довез меня на такси до подъезда, нежно поцеловал, сказал, что я «супер» и «полная оторва» и что он «не ожидал такого от взрослой тети». Когда я поднялась в квартиру и в коридоре машинально глянула на себя в зеркало, то снова испугалась. Волосы были угольно-черного цвета, блестели как-то неестественно ярко, и от этого лицо выглядело незнакомым.

    – Мама, – раздался голос Кати, – где ты была так долго? Тут тебе тетя Ира обзвонилась. Ты чего телефон отключила?

    – Разве? – удивилась я.

    – Боже мой, кто это?! – изумилась она, заходя в коридор. – Что это за женщина-вамп?! Варюха, дуй сюда быстро! – закричала она.

    – Что за шум, а драки нет? – услышали мы, и в коридоре появилась Варя. – Мама, что это у тебя на голове?

    – Так получилось, – ответила я и хихикнула.

    – С ума сойти, – хором сказали они и переглянулись.

    – И с кем ты время проводила? – поинтересовалась Катя.

    – С Герой, – ответила я и снова хихикнула.

    – Да ты пьяна! – возмутилась Варя. – А Гера это кто?

    – Герасим, – сказала я.

    – Кто?! Хорошо, что он не вообразил тебя Муму, – заметила Катя. – Давай рассказывай подробно!

    – Завтра, – отмахнулась я и закрылась в ванной.

    Наш внешний вид определяет многое. И если вы хотите узнать, как на самом деле живется человеку, достаточно посмотреть на то, как он выглядит. Он уверяет вас, что счастлив, что у него «все супер!», и в то же время вы видите тусклый взгляд, серую кожу, опущенную спину, суетливые движения. И вы с трудом верите в его счастье. Особенно если этого человека вы знаете со времен юности, когда он был цветущим, наполненным радостью и энергией, уверенно пробивающим дорогу в будущее. И невольно возникает вопрос: что же он с собою сделал?

    Но когда дело касается нас самих, намного труднее адекватно оценить, цветем мы по-прежнему или уже увяли. И дело тут не в возрасте. Как правило, если у нас отличное настроение, мы, глядя в зеркало, нравимся себе. Но если нас одолевают проблемы, мы огорчены, настроение отвратительное, то стараемся не видеть свое отражение. А ведь именно зеркало позволяет нам понять, в правильном ли направлении мы движемся по жизни и нравится ли нам вообще жить.

    Вы, несомненно, замечали, что люди, по-настоящему чем-то увлеченные, получающие удовольствие от своей работы или хобби, долгое время выглядят удивительно молодо. То же происходит и с влюбленными. Если паре удается сохранить взаимное чувство на много лет, то они выглядят «хорошо сохранившимися» даже в преклонном возрасте. Ну а молодые еще люди, если их жизнь состоит из бесконечных нерешаемых проблем, разочарований, обид, становятся серыми, какими-то желчными, неприятными и выглядят старше своих лет.

    Напрашивается вывод – внутреннее состояние напрямую отражается на внешнем виде. Если огорчения сиюминутны, то они не влияют на то, как мы выглядим. Но если мы постоянно находимся в неудовлетворенном, раздраженном или угнетенном состоянии, это постепенно стирает краски с нашего лица, опускает уголки губ, создает преждевременные морщины. Но парадокс в том, что мы зачастую сами четко не можем определить, почему так раздражены, почему постоянно недовольны своей жизнью. С детства мы получаем определенные навыки поведения, нас учат, «что такое хорошо и что такое плохо», объясняют устройство мира. Но вот научить прислушиваться к самому себе, правильно понимать свои запросы нас не может никто. А ведь иногда человеку сложно понять, что в результате он получил от совершения того или иного действия и даже получения желаемого. Может, он хотел на самом деле не этого. Осознать для себя этот момент является очень важным шагом.

    А ведь человеку дан самый точный инструмент, показывающий реальное состояние дел. И это его тело. Наше сознание зациклено на выстраивании логических причинно-следственных цепочек, мы без конца что-то анализируем, ищем ответы, пытаемся понять, почему это происходит именно с нами, находим оправдание нелепым случайностям. И совершенно не обращаем внимания на процессы, происходящие в нашем теле. А ведь оно – единственно верный индикатор правильности наших действий. В нем происходит множество разных процессов, которые ведут либо к развитию, расцвету, здоровью, либо к болезни и смерти. И каждое наше действие приводит либо к тому, либо к другому. Только мы сами ежедневно, ежечасно и даже ежеминутно выбираем, в какую сторону движемся.

    Подойдите к зеркалу, внимательно вглядитесь в свое лицо, осанку, фигуру. И если вам не нравится то, что вы видите, задумайтесь, чем занята ваша голова, какой образ жизни вы ведете, все ли вас в нем устраивает. Ведь поменять что-то или даже все в вашей жизни никогда не поздно. Одна из техник работы с собой рекомендует научиться отслеживать ощущения именно в теле. Это нужно делать при общении с людьми, по пути на работу, при выполнении служебных обязанностей. Моменты, когда вы чувствуете вполне определенные неприятные ощущения, а это может быть что угодно: учащенное сердцебиение, внезапная потливость, головная боль, чувство тяжести в животе, желание зевнуть, ломота в глазах и так далее, необходимо очень четко для себя выявлять. Особенно это касается общения с людьми. Необычайно возросшая в наше время интенсивность взаимодействия людей друг с другом является зачастую причиной многих проблем, в том числе со здоровьем. И когда вы четко выявите, на что отрицательно реагирует не ваше сознание, зашоренное стереотипами, а ваше тело, вы определите причину вашего плохого самочувствия и неудовлетворительного внешнего вида. А потом уже решите, как нейтрализовать или хотя бы уменьшить это отрицательное воздействие. И когда справитесь с этой задачей, то попытайтесь научиться отслеживать ваши поступки в зависимости от проявлений их последствий в вашем теле. Ведь даже обычный насморк просто так не появляется. А что уж говорить о хронических заболеваниях.

    В записную книжку

    Наше тело – единственно верный индикатор правильности наших действий.

    Подойдите к зеркалу, внимательно вглядитесь в свое лицо, осанку, фигуру. И если вам не нравится то, что вы видите, задумайтесь, чем занята ваша голова, какой образ жизни вы ведете, все ли вас в нем устраивает.

    Поменять что-то – или даже все – в вашей жизни никогда не поздно.

    Недели через две я избавилась от черного цвета волос и вернула золотистый. Правда, дочки сказали, что уже привыкли и что с таким цветом волос я выгляжу как-то авангардней. Но подруги, особенно Ириска, пришли в ужас от моего вида.

    – Оля, ты окончательно сошла с ума, – констатировала она голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – И я должна подумать, куда бы нам с тобой еще записаться. Я имею в виду курсы психологии.

    – Это ты меня так раскрепостила на своей аэробике души, – попробовала я защищаться, – вот и получай результат!

    – А с Герой я лично поговорю, – встряла Злата. – Это он на тебя так плохо влияет, – сделала она странный вывод.

    Зато Марика пришла в восторг. Мы встретились с ней через два дня после моей прогулки с Герой. Она позвонила вечером и, всхлипывая, сказала, что ей нужно со мной поговорить, что дома ее никто не понимает, что она так больше не может и так далее по списку. Но так как я уже привыкла к тому, что Марика буквально из всего делает вселенскую трагедию, то особо не встревожилась.

    – Ты когда хочешь встретиться? – спокойно поинтересовалась я.

    – Хорошо бы уже завтра, – вздохнула она. – Я из школы вернусь около трех. Давай в пять? Оки?

    – Ладно, – согласилась я. – Погуляем? Погода хорошая.

    – Да, хорошая, – ответила она грустным голосом. – Только на душе у меня не очень хорошо.

    – А тебя ждет сюрприз, – сообщила я, чтобы направить ее мысли в другое русло.

    – Да? – тут же оживилась Марика. – И какой?

    – Увидишь! – засмеялась я. – До завтра!

    Мы договорились встретиться недалеко от ее дома. Я люблю Замоскворечье, доставляет удовольствие прогуливаться по его узким изогнутым переулкам со множеством старинных особнячков и церквей. На Новокузнецой улице стоит суровая на вид церковь из красного кирпича. Ее огораживает высокий забор. Марика мне как-то сказала, что эта церковь принадлежит староверам и что туда так просто с улицы не зайдешь. Проверять ее слова мне не хотелось, да и само здание не вызывало восторга. Но Марика его почему-то любила. И когда мы гуляли, то обязательно оказывались неподалеку. И в этот раз она предложила встретиться именно возле этой церкви.

    Марика пришла раньше меня. Я еще издали увидела ее худенькую фигурку в узких черных джинсах и темно-розовой толстовке, верхняя часть которой, включая капюшон, чернела узкими полосками. Марика стояла у церковного забора и вглядывалась в прохожих. Но меня она явно не узнавала, и я заулыбалась, ускоряя шаг. Когда подошла почти вплотную и остановилась, не в силах сдержать улыбку, тут только Марика посмотрела на меня внимательно и, отступив на шаг, присвистнула.

    – Ну ты даешь, Оль! – изумленно произнесла она, оглядывая меня с ног до головы.

    Я надела темно-розовые джинсы и черную куртку, похожую на приталенный короткий пиджак. Черные волосы и этот, как говорит молодежь, «прикид», видимо, делали меня неузнаваемой.

    – Ты стала просто эмо! – продолжила она после паузы.

    – Ага, – усмехнулась я, – только несколько престарелая эмо!

    – Неправда! Ты молодая! – искренне возмутилась Марика и взяла меня под руку. – Пошли?

    Мы свернули в переулок и двинулись вдоль церковного забора.

    – Что там у тебя случилось-то? – нехотя спросила я, видя, что Марика замолчала и ее лицо стало грустным.

    – Кирюфка, – после паузы ответила она.

    «Кто б сомневался! – подумала я и неприметно вздохнула. – Опять любовная трагедия!»

    – Но ведь начались занятия в школе, – заметила я, видя, что на ее глазах появились слезы. – Пора включаться в учебный процесс.

    «А не о глупостях думать», – чуть не добавила я, но вовремя остановилась.

    Марика вздохнула и достала салфетку.

    – Вот-вот, вытри, а то тушь потечет. Давай присядем, вон скамейка во дворе, – предложила я и свернула к дому, мимо которого мы проходили.

    Марика глянула на меня, кивнула и всхлипнула, тут же уткнув нос в салфетку.

    Когда мы уселись, она еще какое-то время молчала, глядя прямо перед собой.

    – Ну и что случилось? – нарушила я затянувшееся молчание.

    Марика повернула ко мне лицо. Большие голубые глаза были влажными от недавних слез, черная подводка смазалась, белая нежная кожа выглядела бледной, растрепавшаяся длинная челка упала на брови. Вдруг Марика заулыбалась.

    – Не могу привыкнуть к твоему новому имиджу! – тихо сказала она. – Даже вздрагиваю, когда вижу твои черные волосы. Но тебе классно!

    – Подругам не понравилось, – сказала я и улыбнулась в ответ. – Считают, что я окончательно сошла с ума.

    – А чего ты решила выкраситься? – поинтересовалась она и придвинулась ко мне, взяв под руку и прижимаясь.

    – Так вышло, совершенно случайно, – ответила я.

    Потом рассказала о походе в кафе и о последующих событиях. Марика слушала внимательно, даже ни разу не перебила. Хотя обычно слова не давала мне сказать, живо реагируя на то, что я говорила.

    – Вот видишь, те эмо-киды возле кафе, – сказала она, когда я закончила рассказывать, – тоже ссорились. А все потому, что мы не можем притворяться и говорим то, что чувствуем.

    – Ты снова поссорилась с Кирюшей, – предположила я. – Но ведь вы и так часто не можете найти общий язык! Нужно научиться спокойнее на все реагировать. А то так тебя ненадолго хватит!

    – Он вчера пришел ко мне. Ты же знаешь, как я люблю группу «Маракеш»! Но Кирюфка фанатеет от «Оригами». А вот мне они как-то не очень, хотя их признали лучшей эмо-группой в этом году. Он скачал их новые песни и принес мне диск послушать. Но если мне они не нравятся?! – возмущенно спросила она и отодвинулась от меня.

    – Не вижу трагедии, – заметила я.

    – Ты что?! – громко спросила Марика. – Он же начал кричать на меня, а потом еще моего любимого Марика ругать! Орал, что они не эмо вовсе, а позеры! Что примазались к этому направлению, чтобы фанатов привлечь!

    Она вскочила. Я попыталась взять ее за руку. Но Марика отступила назад. Она замерла, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

    – Ну успокойся же! – мягко проговорила я.

    – Ты такая же, как все взрослые! – громко сказала она. – Ты тоже притворяешься, что тебе все это интересно! А на самом деле тебе наплевать и на меня, и на Кирилла, да и вообще на весь мой мир! Знаю! Ты как моя мамка, которая занята только собой и своими делами!

    Марика резко повернулась и пошла прочь. Я хотела остановить ее, но почему-то осталась сидеть на месте. В принципе не видела за собой никакой вины. Но настроение упало. Я достала сотовый и набрала ее номер. Но Марика быстро шла по улице, удаляясь от меня и не отвечая. Вздохнув, я убрала телефон в сумочку.

    «Вот и погуляли! – подумала я. – И что мне сейчас делать? Домой отправляться? А ведь я ради нее отложила работу над книгой!»

    Я откинулась на спинку скамьи и закрыла глаза. Я уже успела понять натуру Марики. Мало того, что она сама по себе была чрезмерно эмоциональной, но еще и подростковый период «подливал масла в огонь».

    «Позвоню вечером, – решила я. – Она к этому времени успокоится, тогда и поговорим».

    Я услышала, как звякнул телефон, предупреждая о приходе СМС. Решив, что это Марика одумалась, я улыбнулась и достала его. Но это был Гера.

    «Привет, Оля, – гласило сообщение, – ты где? Может, встретимся?»

    И я набрала его номер.

    – Привет, Гера, – сказала я, когда он взял трубку. – А ты сам-то где?

    – На «Чеховской», – ответил он. – Сорвалось одно дельце, так что появилось свободное время. И я очень хочу тебя увидеть!

    Я глянула на часы.

    «Сейчас почти шесть, – мелькнула мысль. – Интересно, мои девицы сегодня не задержатся?»

    – Что скажешь? – услышала я.

    – И я хочу тебя… увидеть, – тут же ответила, улыбнувшись. – Я сейчас недалеко от «Павелецкой». И тоже раньше освободилась.

    – Давай подберу тебя у метро? – предложил Гера.

    – Хорошо, – согласилась я.

    Я особо не торопилась, так как подумала, что Гера наверняка простоит в пробках.

    Зашла в обувной магазин, зачем-то перемеряла несколько пар сапог, затем направилась в книжный. Увидев на полке «Оскар» для порнозвезды», поинтересовалась у продавщицы, молоденькой, худенькой, сильно накрашенной шатенки, о чем книга. Мне иногда нравилось под видом обычного покупателя выяснять мнение народа. Продавщица окинула меня задумчивым взглядом, потом покопалась на полке и протянула мне «Спелую ягоду».

    – Знаете, вы на вид вполне приличная женщина. И вам, несомненно, понравится вот эта книга. Это тоже Лазоревой, но совершенно другая тематика и жанр.

    – Что вы говорите! Очень интересно! – сказала я и взяла книгу. – А эта чем плоха? – спросила я, не выпуская «Оскара» из рук.

    Продавщица поджала губы.

    – Нет, я этого не говорила, – спохватилась она. – Но это… – она зачем-то понизила голос, – порнография. Вы понимаете, о чем я? Эта серия так и называется – «Город греха». Кстати, ее хорошо раскупили. Но это сугубо для мужчин. Мы тут с девчонками пытались читать, но уж очень откровенно! Слишком! Наша завотделом сказала, что эта Лазорева вовсе не женщина, что это наверняка мужик пишет под женским псевдонимом. У них, у писателей, такое часто практикуется.

    Меня начал разбирать смех, и я открыла книгу «Спелая ягода».

    – «Перед вами новая книга Ольги Лазоревой. Но на этот раз она не раскрывает перед нами секреты русских гейш, а пишет о психологии женщин. В основе сюжета – реальные события – странная, но страстная любовь автора, сорокалетней женщины, и восемнадцатилетнего парня», – вслух прочитала я аннотацию и подняла глаза на продавщицу. – Разве мужчина будет писать про такое? – спросила я.

    – То-то и оно, – вздохнула она. – Мы сами удивились, когда получили эту книгу. Выходит, что такой автор многогранный, что ли. А может, это два разных автора под одним псевдонимом? Все бывает! Так какую берете? – поинтересовалась она.

    – Обе, – решила я и тут же подумала, что глупо покупать свои собственные книги.

    «Хотя, – улыбнулась я, – подарю Гере. А то ведь у него наверняка нет моих книг».

    Я вышла из магазина и быстро направилась в сторону метро «Павелецкая». Гера, оказалось, уже приехал. Он окликнул меня из машины. Когда я забралась внутрь, то увидела на заднем сиденье букет желтых хризантем.

    – Это тебе, – сказал он и поцеловал меня в губы. – Очень рад тебя видеть! Как удачно, что мы оба оказались свободны!

    Я посмотрела на его улыбающееся лицо. Гера выглядел отлично, его глаза сияли.

    – А это тебе, – сказала я и достала из сумки книги.

    – О, спасибо! Автограф есть?

    И он раскрыл «Спелую ягоду».

    – Не успела подписать, – тихо произнесла я.

    – Поедем ко мне? – непринужденно предложил Гера и посмотрел на меня с непонятным выражением лица. – Там и подпишешь.

    Я молча кивнула, начиная волноваться. Еще ни разу я не была у него в гостях. Но зная, что Гера живет в съемной квартире, решила, что ему просто неудобно приглашать меня в такое жилье. В воображении я видела запущенную крохотную квартирку, обставленную старой мебелью. Я приблизительно представляла, сколько стоит аренда жилья. Приличную квартиру не каждый мог себе позволить.

    Но когда мы подъехали к дому и я увидела, что это современное многоэтажное здание, то слегка удивилась. А вот когда мы зашли в очень чистый подъезд, где нас встретила улыбающаяся консьержка, а потом поднялись в квартиру, которая оказалась трехкомнатной, к тому же с евроремонтом и обставленная дорогой на вид мебелью и современной техникой, то моему удивлению не было предела.

    «Сколько может стоить в месяц подобная квартира?» – раздумывала я, моя руки в ванной, облицованной узорчатым кафелем нежно-персикового тона.

    Когда я вошла в гостиную, Гера уже накрыл маленький столик, пододвинутый к дивану. Я увидела, что он поставил блюдо с фруктами, вазочку с конфетами, хрустальные бокалы и бутылку красного вина. Он усадил меня на диван, налил вино и произнес тост. Потом встал и сказал, что должен немедленно найти ручку, чтобы я подписала книги. Я отчего-то чувствовала себя скованно. Гера в такой обстановке выглядел импозантно. Он по непонятым причинам казался мне малознакомым, словно мы только сегодня впервые встретились, хотя Гера уже без стеснения снял рубашку и остался в темно-зеленых джинсах. Меня удивило, что он ходил босиком. Я исподтишка наблюдала, как он плавно с какой-то звериной грацией передвигается по комнате, иногда отбрасывая падающие волосы со лба. Его гибкая фигура с широкими плечами, тонкой талией и узкими бедрами притягивала взгляд. Порывшись в книжном шкафу, Гера заулыбался, достал ручку и вернулся к столику. Протянув мне книги, он попросил оставить автограф. Я написала стандартное: «Гере от автора», и вернула книги. Он с любопытством посмотрел, что я написала. И я увидела, что он разочарован.

    – Еще вина? – предложил Гера, внимательно на меня глядя.

    Я кивнула. Мы выпили. Он устроился рядом, привалившись ко мне плечом.

    «Может, без разговоров расстегнуть его джинсы? – мелькнула мысль. – А то вижу, что он не особо хочет близости. Или мне кажется?»

    Я по-прежнему не могла понять этого мужчину, и это и раздражало, и возбуждало одновременно.

    – А ты давно живешь в Москве? – спросила я после очень длительной паузы, во время которой мы молча пили вино и улыбались друг другу.

    – Седьмой год, – ответил он.

    – Я совсем ничего о тебе не знаю, – сказала я.

    – А хочешь? – удивился он. – И зачем?

    – Просто, – ответила я, теряясь от его равнодушия. – Мы же с тобой…

    Я замялась, потому что действительно не знала, как правильно назвать наши отношения. Гера глянул на меня. Я терялась все больше, так как не могла понять ход его мыслей. Если он привез меня сюда для занятий сексом, то почему не проявлял инициативы? Не могла же я первой начать приставать к нему!

    – Ты не договорила, – заметил Гера после паузы. – Мы с тобой…

    – Забыла, о чем хотела, – слукавила я.

    Я встала и подошла к книжному шкафу. Гера убрал мой подарок на среднюю полку. Увидев, что там уже стоят все книги о русской гейше, я заулыбалась. На душе потеплело. Раз он приобрел мои книги, то не так уж равнодушен, как мне кажется.

    Но тут мой взгляд задержался на нескольких фотографиях, расставленных на полочке ниже. Я поняла, что это его друзья. Они были засняты в самых разных ситуациях – на отдыхе возле мангала с шашлыками, на катере, в каком-то кафе, на ночной улице почему-то возле байкеров. И почти на всех фотографиях была одна и та же девушка. На вид ей было немного за двадцать. Высокая, стройная, длинноногая, с густыми светло-русыми и длинными волосами, с большими светлыми глазами и пухлыми губами, она выглядела как модель. Выражение ее лица практически везде было одинаковым. Его можно описать в трех словах: мне все должны. Я повернулась к Гере и спросила:

    – А кто это? Я имею в виду светловолосую девушку. Ты тут с ней в обнимку на каком-то мосту стоишь.

    – Это Оля, – спокойно ответил он. – Да я тебе как-то про нее рассказывал. Помнишь, про девушку, которая познакомилась с парнем, потом они пошли по дорожке в лесу, и она заметила два гриба, прильнувших друг к другу шляпками?

    – Что-то припоминаю, – ответила я и подошла к нему. – Она еще решила, что это знак и что этот парень ее суженый. Ты об этом случае?

    – Да, – кивнул Гера.

    И я увидела, как его лицо мгновенно стало грустным.

    – Ты любил ее? – наконец дошло до меня. – Но она вышла замуж за того парня? Неужели ты уехал из родного города из-за этой истории?

    Гера поднял на меня повлажневшие глаза, но промолчал. Я приблизилась, взяла из его пальцев бокал с недопитым вином, поставила его на столик, потом стянула кофточку и расстегнула лифчик. Гера притянул меня и усадил на колени. Ласкал он очень умело, и я быстро забыла обо всем, чувствуя его язык, пальцы, а затем и член.

    Мы не заметили, как уснули. Меня разбудил какой-то стук. Я открыла глаза и прислушалась. В комнате было темно, в коридоре слышались чьи-то шаги. Я была полностью обнажена. Сев, начала шарить руками по дивану, пытаясь найти свою одежду. Гера что-то пробормотал и перевернулся на другой бок.

    – Герасим, – услышала я, – мне тут должна одна дама позвонить…

    Зажегся свет, и я невольно прищурила глаза.

    – Здравствуйте, – услышала невозмутимый голос и натянула плед до подбородка.

    У раскрытой двери стоял мужчина лет сорока пяти. Он был довольно плотным, широкоплечим, с короткими темно-русыми волосами и большими ярко-голубыми глазами.

    – Здравствуйте, – растерянно ответила я.

    – Да вы лежите, лежите, – увещевающим тоном проговорил он. – Не буду мешать, дело молодое! Я на кухне пока побуду.

    И мужчина вышел. Я встала и начала одеваться. Потом разбудила Геру. Он сел на диване, сонно глядя на меня.

    – Там мужик какой-то пришел, – сказала я. – У него что, свой ключ?

    – Это Ян, – ответил Гера и зевнул, прикрыв рот рукой. – Я тебе как-то говорил, что из Красноярска знахарь приехал. Помнишь? Так вот это он и есть.

    И Гера, к моему изумлению, снова улегся на диван. Я усмехнулась и вышла из комнаты. Вначале отправилась в ванную и привела себя в порядок. Потом зашла на кухню.

    Ян сидел за столом и пил чай. Я остановилась в дверях.

    – Ты проходи, милая, – сказал он, – похозяйничай тут. Видишь, посуда не вымыта.

    «Ну-ну, – подумала я и посмотрела на раковину, полную грязной посуды. – Но с чего я должна все это мыть?»

    И я открыла навесной шкафчик в поисках чистой посуды. Там действительно оказалось несколько разнокалиберных чайных чашек. Взяв одну, я налила чай и села за стол. Ян продолжал пить чай, наблюдая за мной.

    – Нас не представили, – сказала я официальным тоном. – Ольга. А вас как?

    – Ян, – ответил он и отставил пустую чашку.

    Затем вытер рот тыльной стороной ладони. И поднял на меня глаза. Меня поразил их чистый, яркий голубой цвет.

    – Хорошая девка, – сказал Ян. – Но какой глобальный недо*б!

    И я поперхнулась чаем.

    Ян порылся в карманах, достал мятую пачку сигарет и неторопливо закурил. Я встала и приоткрыла окно.

    – Не куришь? – спросил он, затягиваясь.

    – Нет, – ответила я. – И дым не люблю.

    – Правильно! – одобрил Ян. – Вам, девкам, табак ни к чему.

    – А вам, мужикам, к чему, – насмешливо заметила я.

    – И нам ни к чему, – не обиделся он.

    – Гера говорил, что вы знахарь, – после паузы проговорила я. – Но тогда зачем вы сами курите? Ведь это вредно!

    – Это меня на земле держит, – непонятно ответил он. – Да ты не дыши, раз неприятно. А то вон личико-то у тебя как скукожилось! Иди Герку подними, а то разоспался!

    – Хорошо, – сказала я, испытывая все большее недоумение от его манеры общения.

    И вышла из кухни.

    Табачные компании разрабатывают все новые проекты, направленные на завоевание рынка. Не обошли они своим вниманием и женщин. Некоторое время назад на волне эмансипации курящая женщина стала чуть ли не символом равноправия с мужчинами. В наше время появилось много деловых женщин. Но вот почему-то деловая женщина у многих ассоциируется обязательно с сигаретой и бокалом виски. Откуда взялся этот стереотип? Нетрудно предположить, что большую, если не решающую роль в его формировании сыграла реклама табачных компаний. В итоге на рынке огромное количество женских сигарет. Курение уже давно перестало быть чисто мужской проблемой. Сейчас как в России, так и во всем мире женщины курят наравне с мужчинами и получают проблемы со здоровьем. Только в развитых странах от болезней, вызванных курением, умирает более полумиллиона женщин. В списке – болезни сердца, инсульты, рак легких, проблемы с желудком. И по данным статистики, курящие девушки и женщины более подвержены опасности этих заболеваний, чем мужчины.

    Последствия этой привычки:

    Курение – одна из причин раннего старения. И если до сорокалетнего возраста организм еще умеет легко восстанавливаться, то после его ресурсы истощаются и внешний вид стремительно ухудшается.

    Курение ведет к ухудшению кровоснабжения. Из-за этого кожа плохо насыщается кислородом и рано увядает. Кроме того, табачный дым оседает на коже, оставляет неприятный запах и закупоривает поры.

    Волосы становятся ломкими и тусклыми, так как в них накапливается дым.

    Глаза также страдают от едкого табачного дыма. Вследствие постоянного раздражения дымом глазного яблока часто развивается конъюнктивит.

    Никотин и осаждение смол ведут к изменению цвета зубной эмали, повышается вероятность заболевания десен.

    Часто у курящих женщин голос становится с хрипотцой.

    У курящих женщин на один-два года раньше, по сравнению с некурящими, наступает менопауза, проходит она тяжелее, внешне они выглядят старше из-за большего количества морщин и седины.

    Среди курящих женщин заболевание раком шейки матки выше.

    По данным исследований, курящим женщинам труднее забеременеть и у них чаще бывают выкидыши.

    Каждая женщина хочет быть красивой, стройной и модной. И даже угроза рака легких не пугает женщину так, как угроза располнеть. Боясь этого, многие женщины не оставляют эту вредную привычку. А самые отчаянные не бросают курить даже во время беременности. Действительно, многие отказавшиеся от сигареты начинают расплываться буквально на глазах. Вот только отказ от курения тут ни при чем. Просто начинает восстанавливаться чувствительность вкусовых рецепторов во рту, и даже самая обычная пища доставляет удовольствие. Вот и начинается усиленное поглощение еды. А совет в этой ситуации прост – нужно постоянно держать в доме свежие фрукты-овощи, и именно ими утолять жажду к новым вкусовым ощущениям. Также помогает маленькая бутылка обычной минеральной воды. Появилось желание закурить или подойти к ларьку за пирожным – после нескольких глотков желание уменьшается. То, как реагирует организм курильщика на отказ от табака, зависит от состояния здоровья, возраста и, самое главное, от того, на какой стадии так называемого никотинового синдрома человек бросил курить. И все же, если бросить курить, не «докурившись» до смертельных и неизлечимых болезней, организм со временем самостоятельно избавляется от последствий отравления его ядами табачного дыма.

    Что же происходит с организмом? Обобщенные данные исследований:

    Через полчаса – нормализуется пульс и снижается повышенное артериальное давление.

    Через сутки – у вас уменьшится риск развития инфаркта миокарда.

    Через двое суток – к вам вернутся нормальные ощущения вкуса и запаха.

    Через 2—3 недели – нормализуются функции легких, улучшится микроциркуляция, снабжение тканей кислородом. Вы почувствуете, что вам намного легче дышать даже при быстрой ходьбе.

    Через 1 год – риск развития инфаркта миокарда снизится в два раза по сравнению с одним днем отказа от курения.

    Через 5 лет – риск заболевания раком носоглотки и пищевода сократится вдвое, а риск инсульта и инфаркта станет практически таким же, как у некурящего человека.

    Через 10 лет – риск заболевания раком легких станет практически таким же, как у некурящего человека.

    Когда я зашла в гостиную, Гера уже натягивал джинсы.

    – Ян хочет тебя видеть, – сообщила я.

    – Уже познакомились? – спросил он и начал приглаживать разлохмаченные волосы. – И как он тебе?

    – Он сказал, что я глобально недотрахана, – ответила я и усмехнулась.

    Гера громко расхохотался.

    – Ян, как всегда, зрит в корень, – пробормотал он и взял рубашку.

    Но потом бросил ее обратно на кресло и вышел из гостиной. Я двинулась за ним. Гера скрылся в ванной, а я отправилась на кухню.

    Ян по-прежнему сидел за столом. Но при моем появлении встал, приблизился, схватил меня под руки, навалил на себя, поднял и как-то странно дернул несколько раз. И я явственно услышала хруст в позвоночнике. Ян опустил меня на пол и снова уселся за стол.

    – Хондроз, – безразличным тоном проговорил он, – в шейном, грудном и поясничном. Энергия не может свободно перемещаться, застревает. Голова-то, милая, часто болит?

    – Бывает, – после паузы ответила я, приходя в себя и прислушиваясь к своим ощущениям в спине.

    Ян встал, открыл шкафчик и достал какой-то тряпичный мешочек. Потом высыпал из него измельченное сухое растение в заварочную китайскую чашку и налил горячей воды.

    – Не торопишься, Олюшка? – ласково спросил он.

    – Вообще-то уже хотела домой собираться, – ответила я, наблюдая, как он потряхивает кружку.

    – Хочу, чтобы ты попила вот это.

    – А что это? – поинтересовалась я, с подозрением глядя на чашку.

    – Корень синецвета, – сказал Ян, – сильная хорошая травка, соли гонит. Я ее из Сибири привез.

    – Попью, – согласилась я.

    – Тогда задержаться придется, – сказал Ян и поднял на меня глаза. – С унитаза не слезешь с час где-то.

    – Ладно, – кивнула я, смутившись.

    – Ну как вы тут? – спросил зашедший в этот момент Гера. – Нашли общий язык?

    – Так Олюшка совсем еще девчушечка, – ласково заговорил Ян, – такая маленькая, холесенькая, с косичками и веснушками, ей от силы лет десять. Ее любить надо, беречь, защищать.

    У меня отчего-то при этих словах слезы на глаза навернулись, и стало жаль саму себя.

    – А мы ее и так любим и бережем, – улыбнулся Гера и обнял меня, быстро поцеловав в щеку.

    – Это правильно! – широко заулыбался Ян. – Дело молодое! На-ка, девонька, попей синецвет-от!

    И он налил мне отвар в кружку. Я поблагодарила и взяла. Пар поднимался ароматный, и запах мне понравился. Я села за стол и начала медленно пить. Гера открыл холодильник, достал кусок вареного мяса, сыр, масло. И начал делать бутерброды.

    – Вот хозяин-то! – похваливал Ян, наблюдая за его неторопливыми движениями. – Вот и славно! Вот и покормишь нас-то! А то девонька твоя отказалась хозяйничать. Даже посуду не помыла!

    – А должна была? – с вызовом спросила я.

    – Иди уже на горшок, – сказал Ян и заулыбался. – А то, смотрю, моча не в ту сторону направилась.

    И правда, я вдруг почувствовала, что меня просто подпирает. Быстро встав, устремилась в туалет. Когда вернулась, Ян цепко на меня глянул и заметил, что «негоже травку оставлять и надобно допить». Гера уже поставил на стол тарелку с бутербродами. Они стали пить чай, а я отвар.

    Следующий час я периодически посещала туалет, удивляясь, сколько во мне умещается жидкости. Хочу заметить, что когда вернулась домой, то из любопытства встала на весы. Я потеряла два килограмма.

    Когда Гера закончил пить чай, он повернулся к Яну и сказал:

    – Оля вообще-то писатель. Вот я и подумал, что неплохо вам познакомиться. Ты столько знаешь всевозможных баек, историй, легенд, что их нужно записать. Что скажете?

    И он поочередно посмотрел на нас. Я удивилась, хотя идея показалась мне интересной. Ян выглядел очень довольным.

    – Ну, если Оля согласна, – сказал он, – то обговорим условия.

    – Условия? – удивилась я. – Но еще все обдумать нужно. Я даже не представляю, о чем речь.

    – О знахарстве, – ответил Ян, – о роде моем знахарском, о народе моем – коми-пермяках.

    – Коми-пермяках? – удивилась я. – Но ведь вы из Красноярска!

    – Это я сейчас живу там, – заулыбался он. – Но родом я из Пермской области, там и все мои осталися. Ты послушай, девонька!

    «Мой дед по отцовской линии Трипон (Трифон) в возрасте 60 лет ушел из деревни в лес, вырыл там землянку и поселился в ней. Но люди нашли туда дорогу и продолжали приходить к нему. Прожил он в лесу двенадцать лет. Как-то его последняя жена пришла навестить его и осталась на ночь. Он занялся с ней любовью, потом отвернулся и уснул. Утром жена обнаружила, что он мертв. По деревням он слыл сильным знахарем, но его отец, и мой прадед Макар, был намного сильнее. Разные байки я слышал о нем, но одна запомнилась мне с самого раннего детства.

    Знахарь Макар жил бедно, хотя все говорили, что он обладает тайными знаниями и огромной силой. И вот как-то несколько мужиков под вечер собрались у него в избе и стали над ним насмехаться:

     – Что же ты, Макар, такой сильный знахарь, а живешь в нищете? Что же ты свои знания не используешь себе во благо? Да если бы мы обладали таким даром, то обогатились бы давно! Видать, не можешь ты ничего, не умеешь, и все это пустые россказни про тебя. – И так далее, и тому подобное.

    Слушал, слушал их Макар и не смог со своей гордыней совладать. Встал и молча из избы вышел. Минут через десять слышат мужики в сенцах стук и шум, словно что-то тяжелое по полу волокут. Испугались они и на дверь уставились. Тут дверь распахнулась, и увидели они, что Макар спиной к ним пятится и весь согнулся, как от непосильной тяжести. Расступились мужики, а Макар втаскивает в комнату огромную, до метра высоты, голову золотого быка. Остановился он, пот со лба вытер и смотрит на мужиков. А те его и не видят, так как глаз от золотой головы оторвать не могут. Горит она в свете лучины нестерпимым золотым блеском и словно бы всю комнату освещает. Мужики остолбенели, от охватившей их жадности рты пораскрывали, слюни пораспускали. А Макар передохнул, ухватил голову за рога и из избы поволок. Скоро вернулся, все также молча, и на лавку сел. Мужики из избы бегом по следу. Вначале по свежим царапинам на полу в сенцах, затем на крыльцо, с крыльца по борозде на земле. Через несколько метров след оборвался. Встали они в кружок у его окончания и только молча в затылках почесали. Так по домам и разошлись ни с чем. А Макар дальше стал жить-поживать да людям помогать. Что ему давали в благодарность, тем и доволен был».

    Я внимательно выслушала рассказ Яна. И по правде говоря, сразу захотелось его записать. Хотя все это напоминало сказку и было мало похоже на реальную историю из жизни. Когда Ян закончил говорить, то сразу потянулся за сигаретой. А я, не захотев дышать табачным дымом, покинула кухню. Войдя в гостиную, села на диван и задумалась. Ян был явно неординарной личностью и вызывал интерес. Но я пока не представляла, в какой форме можно изложить его рассказы. Судя по всему, у него их было немало.

    – Ты чего ушла? – раздался голос Геры.

    Он заглянул в дверь.

    – Ты же знаешь, я не курю, – ответила я. – И вообще мне пора домой. Поздно уже.

    – Хорошо, – согласился он. – Тебя отвезти?

    И Гера приблизился ко мне. Он остановился напротив. Я посмотрела на его подтянутый плоский живот, на узкие бедра, обтянутые голубыми джинсами, и ощутила вполне определенное желание, которое быстро нарастало.

    – Как тебе Ян? – после паузы поинтересовался Гера странным тоном.

    – Он сказал, что у меня недотрах, – пробормотала я и притянула Геру за бедра.

    – Подожди, – тихо засмеялся он.

    Но я расстегнула ширинку и увидела, что он тоже уже возбужден. Гера еле слышно застонал и положил мне руки на голову.

    Примерно через полчаса мы вернулись в кухню. Ян все так же сидел за столом. Его лицо было спокойным.

    – Я у тебя заночую, – сказал он, глядя на Геру. – Лягу в маленькой комнате, мешать вам не буду вовсе, любитесь на здоровье!

    – Я уже ухожу, – улыбнулась я.

    – А что решила-то? – поинтересовался он. – Возьмешься за написание?

    – Подумаю, потом сообщу, – уклончиво ответила я.

    Гера рвался довезти меня до дома, но я отказалась. Он проводил меня до метро. Нежно поцеловав, сказал, что будет ждать звонка.

    Пока я ехала домой, то обдумывала то, что услышала от Яна. Он показался мне интересным персонажем, и книга могла получиться. Но вот в какой форме все это изложить, я еще не могла понять. Однако мои мысли были заняты не только новым знакомым. Я без конца вспоминала Геру, то, как он ласкал меня, что шептал на ухо. Он выглядел влюбленным. Но я прекрасно знала, что часто желаемое принимаю за действительное. К тому же мне не давали покоя фотографии, которые я увидела у него в книжном шкафу. Я вспоминала, как Гера разволновался и не захотел более подробно рассказать про его знакомую Олю. А когда мужчина молчит о женщине, то это говорит о том, как серьезно он ею увлечен. Это я знала наверняка. Недаром есть такая поговорка: «Если мужчина рассказывает вам о сопернице, считайте, что она вам уже не соперница». И я решила в следующую нашу встречу попытаться разговорить Геру и выяснить, кто такая эта Оля.

    На следующий день я записала рассказ о деде Макаре. Мне почему-то хотелось, чтобы книга была от первого лица. Но я понимала, как будет трудно мне, женщине, писать от лица мужчины и тем более знахаря. После трех я должна была встретиться с Ириской. Мы хотели походить по магазинам. И до этого времени я сидела за компьютером. Наброски текста мне нравились, но я не знала, стоит ли вообще ввязываться в такой проект.

    «Даже если я найду время и напишу эту книгу, – размышляла я, – то кто возьмется ее опубликовать? В какую серию ее можно пристроить?»

    И я решила сегодня же встретиться с Яном и переговорить обо всем.

    Мы договорились с Ириской, что вначале зайдем в салон. Она хотела придать пепельным волосам золотистый оттенок. Встретились с ней, как всегда, в метро «Нахимовский проспект», возле которого она жила.

    – Нет, этот черный цвет меня раздражает! – не удержалась она от комментариев, глядя на мои волосы. – Но каков этот Гера! Тот еще фрукт! И как это он тебя уговорил на такую кардинальную смену имиджа?

    И я вновь повторила историю нашего похода в кафе.

    – Да слышала я уже это! – отмахнулась она. – Тут другое, Оля, поражает! Ты хоть и писательница, а значит, на голову точно больная, но бывает, что рассуждаешь здраво. Ты не обижайся! И вдруг какой-то малознакомый мужчина так на тебя влияет! Ох, чую, что ты уже по уши в него? Сознавайся?!

    И она придвинулась ко мне, пристально глядя в глаза. Меня начал душить смех, но Ириска мгновенно обиделась.

    – Не хочешь рассказать мне, твоей самой лучшей подруге? Я-то тебе всегда и все и в подробностях! Даже мою с Левкой интимную жизнь рассказываю. Так что у тебя с этим Герой?

    – Сама не знаю, – после паузы ответила я. – Трудно понять.

    – А вы с ним уже это… ну того?

    Я молча кивнула. Ириска сразу хитро заулыбалась.

    – И как размерчик? – прошептала она мне на ухо.

    – Средний, – ответила я. – Но дело-то не в этом, сама знаешь!

    – Ага, значит, Герка твой отличный любовник, раз ты так говоришь.

    – Ну, во-первых, не мой, во-вторых, не такой уж и отличный! – засмеялась я.

    – Сейчас выйдем из метро, и ты мне все подробно расскажешь, – с воодушевлением сказала Ириска, блестя глазами.

    Салон находился недалеко от метро «Павелецкая». Когда мы вышли на улицу, то прищурились от яркого солнца, заливавшего улицы.

    – Ты смотри, как погода разгулялась! – радостно заметила Ириска. – А то с утра как-то туманно было.

    Я посмотрела в синее и глубокое, какое бывает только осенью, небо, на плывущие золотистые паутинки, на желтеющие клены и улыбнулась, чувствуя умиротворение. Я люблю осень, даже и не знаю почему. Возможно, из-за ярких теплых тонов листвы, васильково-синего неба, частых ночных туманов, делающих мир нереальным и сказочным, из-за мягкой грусти, разлитой во всем и рождающей соответствующее настроение.

    – Слушай, Оль! – услышала я голос Ириски и повернула к ней голову.

    Она внимательно изучала мое лицо. Ее прозрачные голубые глаза, не отрываясь, смотрели на меня.

    – Ты вчера чем занималась? – продолжила она. – Выглядишь офигенно! Давай, рассказывай!

    Я удивилась ее замечанию, но потом вспомнила, как пила отвар синецвета и как потом сидела в туалете больше часа. Видимо, результаты такой чистки уже были видны.

    – У тебя лицо как будто подтянулось, глаза раскрылись, кожа посвежела, – продолжила Ириска.

    – Я вчера ездила в гости к Гере и там познакомилась с настоящим знахарем.

    – С кем? – удивилась она и даже остановилась, повернувшись ко мне. – Это еще что за история! И почему я узнаю последней?!

    – Успокойся, Ириска, первой! Я же только вчера с ним познакомилась. И сама еще не разобралась, что за человек этот самый знахарь. Он мне дал какую-то траву попить.

    Мы пошли дальше. Я изучала витрины магазинов, а Ириска изучала меня. Я это видела боковым зрением. И скоро начала улыбаться.

    – Я тоже хочу эту чудо-траву! – после паузы сказала она с обидой в голосе. – Ты обязана меня с ним познакомить! А он что-то про тебя сказал? – заинтересовалась Ириска и вновь остановилась. – Знахари, они ведь всех насквозь видят! – Она округлила глаза. – Помнишь Арину Игнатьевну? Она ведь тоже что-то типа знахарки!

    – Я в этом особо не разбираюсь, – ответила я. – Мне все они кажутся одинаковыми – что знахари, что колдуны, что гадалки, что ясновидящие. Все это, по-моему, чистой воды развод нас, глупых обывателей, на деньги. Хотя Арина Игнатьевна произвела на меня впечатление, – задумчиво добавила я.

    – Как его зовут-то? – не унималась Ириска. – И что он про тебя сказал? Или вообще промолчал?

    – Зовут Ян, а сказал, что у меня глобальный недотрах, – ответила я и глянула на нее с любопытством.

    Ириска встала как вкопанная. Мне доставило удовольствие смотреть на ее начинающее краснеть лицо и на расширившиеся глаза. Но вот она вышла из столбняка и начала безудержно хохотать. И я тоже залилась смехом.

    – Недотрах? – переспрашивала она, вытирая слезы. – Да еще и глобальный? Ой, не могу! Вот это знахарь! Нет, я должна с ним познакомиться!

    – Причем он произнес несколько другое слово, – добавила я. – Ян в выражениях не стесняется. Но смысл этот, как ты понимаешь.

    И мы вновь начали смеяться.

    Когда дошли до салона, то немного успокоились.

    – Из-за тебя вся тушь размазалась, – констатировала Ириска, глядя в зеркальце. – А ты когда к нему поедешь?

    – Хотела на сегодня договориться, – ответила я. – Я ведь лечиться у него не собираюсь. Тут другое дело. Гера мне предложил книгу о знахаре написать.

    – Да ты что? – восхитилась Ириска. – Это ж замечательно! Я с тобой!

    – Вначале созвониться нужно, – заметила я. – А ты не опаздываешь?

    Ириска глянула на часы и ринулась в салон. Но у двери остановилась и вперила в мою челку задумчивый взгляд.

    – Давай спрошу, может, есть способ избавиться от этого кошмарного угольного цвета? – предложила она. – Правда, я только себя записала. Но вдруг есть время у мастера?

    – Не надо, Ириска, – улыбнулась я. – Я же только покрасила волосы. Сейчас ничего не сделаешь.

    – Ну хоть на пару тонов осветлят? – не унималась она.

    – Иди, а то и так опаздываешь, – сказала я. – Подожду тебя, а пока созвонюсь со знахарем.

    – Обязательно созвонись! – обрадовалась она. – Не забудь сказать, что будешь не одна! Я еду с тобой в любом случае! А то вдруг и у меня недотрах космических масштабов, а я знать не знаю!

    Сексуально неудовлетворенная женщина ведет себя обычно настолько стандартно, что ее проблема понятна и видна всем. Вы сами не раз наблюдали, как на работе, в магазине, на рынке, в кинотеатре, в музее да и вообще где угодно женщины с подобной проблемой могут выплеснуть раздражение без какой-либо видимой причины на своего спутника или на совершенно постороннего человека. И это немотивированное, на первый взгляд, и постоянное раздражение – основной признак половой неудовлетворенности. Также женщина часто озлоблена, выглядит уставшей, бледной, ее взгляд неприятен, слова резки. И ее все выводит из себя. Причем сексуальная неудовлетворенность, по исследованиям, намного чаще встречается у неработающих домохозяек. Одна из причин заключается в том, что обстановка в доме не позволяет им реализовать себя в чем-либо другом помимо домашнего хозяйства, заботы о детях и муже. А работающая женщина расходует свою энергию и внутреннее напряжение на то, чтобы решать ежедневные текущие вопросы, на поддержание своего авторитета и на какую-либо созидательную деятельность. В то время как домохозяйка остается в замкнутом пространстве квартиры, где значительная часть ее таланта, воображения не находит выхода совсем или не простирается дальше решения рутинных вопросов быта. Работающая женщина ежедневно получает оценку своей деятельности и одобрение сослуживцев, а во многих производственных ситуациях со стороны мужчин. А вот домохозяйка целиком зависит от глубины чувств мужа и признания ее достоинств именно им. По этой причине она испытывает сильную и частую потребность в занятиях любовью. Ей даже не так важен непосредственно половой акт, бывает достаточно поцелуев, объятий, ласки и любого другого проявления восхищения ею, такой неповторимой и желанной. Но мужчина, проработавший целый день, обычно мало настроен на проявление любовных чувств. К тому же женщинам чрезвычайно сложно объяснить партнерам, насколько велики их сексуальные аппетиты. Или же они испытывают чувство стеснения или стыда и не могут напрямую заявить, что изнемогают от желания, – или же их партнер не имеет привычки вести дискуссии о сексе и уклоняется от этой темы. По опросам, 73% мужчин считают, что половой акт должен иметь место, когда они этого захотят; и добавляют, что мысль о том, что их спутницы могут нуждаться в сексе более часто, «просто не приходила им в голову».

    И сексуальная неудовлетворенность нарастает изо дня в день. Когда она достигает пика, то организм тут же дает об этом знать. Психомоторное возбуждение, раздражительность, боли в низу живота, головные боли, расширение тазовых вен, в некоторых случаях расстройство стула и практически всегда расстройство сна – вот последствия сексуальной неудовлетворенности.

    «Тоже мне проблема! – заметят многие мужчины и некоторые женщины. – Купите вибратор, и вперед! И никакой сексуальной неудовлетворенности».

    Но это совсем не выход именно для женщин. Давно доказано, что мужчины «вручную» могут удовлетворить себя практически на 100%. Но у женщин все намного сложнее. Для полного ощущения ей необходим именно мужчина со своей страстью, нежностью, выражением чувств, прелюдией, наконец. Женский оргазм – дело тонкое и зависит от многого, в том числе и от эмоциональной окраски полового акта. Но чего женщина может ждать от вибратора в этом случае? Чисто механического удовлетворения, что абсолютно недостаточно.

    Не буду тут писать о подавленных негативных эмоциях, которые являются неизбежным следствием неудовлетворенности. Все и так в курсе об их вреде для здоровья. Скажу только, что психологи советуют женщинам сдерживаться как можно реже, по возможности давая выход собственному гневу, недовольству, печали. Ну и главное – решить проблему своей сексуальной жизни. Изложу то, что, по исследованиям ученых, оптимально для предотвращения возникновения сексуальной неудовлетворенности. Все сходятся в одном мнении – женщине необходимы два партнера. Хотя лично я так не считаю и к этому не призываю. Но исследователи говорят, что женщине по жизни нужны два партера, разных по возрасту: юноша в возрасте 20—24 лет и зрелый мужчина около 40—50 лет. И вот как они это объясняют.

    Пик сексуальности у мужчин приходится на 24 года. С возрастом ряд показателей сексуальности начинает медленно понижаться. Таким образом, максимальная концентрация половых гормонов у мужчин наблюдается в возрасте 23—24 лет, и из-за этого у них так сильно развита сексуальная предприимчивость. Кроме того, у них выше, чем у зрелых мужчин, скорость развития эрекции и больше частота сношений. Скорость секса влияет на достижение оргазма, но у молодых любовников есть один существенный недостаток – отсутствие опыта. Поэтому для полноты картины необходим взрослый мужчина. Исследования показывают, что женщины, встречающиеся с мужчинами на десять и более лет старше себя, чаще и быстрее достигают оргазма, нежели со своими сверстниками или партнерами намного моложе. Трудно однозначно сказать, что является причиной этого: сексуальный опыт зрелого мужчины или то чувство спокойствия и комфорта, которое обычно сопутствует отношениям с мужчиной старше. Возраст, уверенность в собственной опытности, осознанный выбор стремительного либо неторопливого секса помогают достичь полного удовлетворения обоих партнеров. К тому же люди, высоко оценивающие свои сексуальные способности и опыт, гораздо более открыты и щедры на совместные переживания и чаще достигают оргазма. Но так как невозможно в одном партнере получить и стремительную взрывную юношескую сексуальность, и зрелую умную страсть, то сексологи и советуют женщинам брать «два горошка на одну ложку» и не упускать свой шанс. А уж подходит ли вам такой путь – решайте сами.

    В записную книжку

    Женщина не перестает интересоваться сексом, потому что становится старше.

    Наоборот: женщина стареет, потому что перестает интересоваться сексом.

    Но вначале я позвонила Марике. Мне не давала покоя наша размолвка. Но она не ответила.

    «Ладно, – успокоила я саму себя, – если захочет, то перезвонит мне. Еще не хватало мотать себе нервы из-за девчонки!»

    И я набрала номер Геры. Он ответил быстро и каким-то придушенным голосом:

    – Оль, я у нотариуса. Мы сделку оформляем. У тебя что-то срочное?

    – Хотела с Яном обсудить кое-что, – ответила я.

    – Я сейчас скину тебе его телефон, – быстро сказал он.

    И положил трубку. И почти тут же пришло сообщение. Я внесла номер в записную книжку и, вздохнув, набрала.

    – Алло, – услышала низкий голос.

    И не узнала, так как по телефону он звучал более грубо и хрипло.

    – День добрый, – вежливо поздоровалась я. – Мне Ян нужен.

    – Слушаю, – ответили мне.

    – Это Оля Лазорева, мы вчера с вами беседовали по поводу книги. Помните?

    – Плохое слово «беседа», – заявил Ян и замолчал.

    – Это почему еще? – удивилась я.

    – Да ты ить, девонька, писатель, а не разумеешь таких очевидных вещей, – засмеялся он, как мне показалось, ехидно.

    – Так просветите, – сказала я.

    – Раздели это слово, – предложил я.

    Но я по-прежнему не понимала, куда он клонит. После паузы, видя, что я не отвечаю, он продолжил:

    – «Беседа» – это «бес еда», то есть еда для беса. Понимаешь теперь, что ты вчера делала?

    – По-вашему, получается… – начала я, но Ян меня перебил:

    – Я тут один, а у тебя нас много выходит.

    Я снова замолчала, так как манера его разговора сбивала с толку. Но решила принять правила его игры и продолжила:

    – По-твоему, получается, что все слова, куда входит «бес», нехорошие?

    – Не пойму, что тебя удивляет, – ответил он. – К примеру, слово «бесплатно». Значит? Платит бес. Недаром существует поговорка: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке».

    – Но ведь это просто означает «без платы», – сказала я.

    – Но ведь пишется «бес», – усмехнулся Ян. – Ты зри в корень, девонька! Бесполезный… ну-ка, что думаешь?

    – Без пользы… Или польза бесу, – ответила я и улыбнулась.

    – Вот именно, уже понимаешь! Или совсем просто: бес полез. И сама думай, куда он полез. Ну а про слово «беспутный», я думаю, и говорить нечего. И так все понятно! Хотела приехать? – после паузы поинтересовался он.

    – Да, нужно побе… – я запнулась и сказала: Пообщаться.

    – Умница, – похвалил он, – это слово хорошее. Скажем, около шести тебя устроит?

    – Вполне, – ответила я.

    И тут вспомнила об Ириске.

    – Подруга тоже хочет с тобой познакомиться, – сообщила я.

    – Хорошо, раз хочет, то нужда есть. Но бесплатно не лечу, предупреждаю. Не хочу бесу платить.

    – Да она не лечиться, так, со мной за компанию, интересно ей, – неуверенно ответила я.

    – Ох, бабы, бабы, любо вам пытать, – заметил Ян.

    – Нам куда ехать-то? – поинтересовалась я. – К Гере?

    – Зачем? Я на Смоленской офис снимаю. В пять у меня клиент, а в шесть вы. Адрес запиши.

    Когда Ириска появилась, сияющая, с красиво уложенными волосами, ставшими явно светлее, я сообщила, что договорилась со знахарем о встрече. Она перестала беспрерывно созерцать себя в зеркале и развернулась ко мне. Улыбка сбежала с ее лица.

    – Боюсь даже, – тихо заявила она, округляя глаза.

    – Ты боишься?! – рассмеялась я.

    – Колдун какой-то, неизвестно откуда взявшийся, – продолжила Ириска после паузы.

    – Все, моя дорогая, я уже договорилась, так что едем!

    – Сейчас? – еще больше испугалась она.

    – Есть еще с полчасика, можно по пути кофе выпить, – улыбнулась я.

    Мы вышли из салона и направились в сторону метро. Решили, что зайдем в кафе где-нибудь возле метро «Смоленская». Но народу в двух кафе, в которые мы заглянули, оказалось много, и мы купили в булочной вафельный торт.

    – Неудобно без подарка в гости идти, – заметила Ириска, укладывая коробку с тортом в пакет.

    Мы довольно быстро нашли нужный дом. В длинной и низкой арке увидели дверь.

    – Нам сюда, – неуверенно сказала я, изучая таблички возле звонка. – Да, это здесь. Ян сказал, что тут же располагается туристическое агентство, вижу его вывеску.

    Дверь оказалась открытой. Ириска отчего-то оробела и пропустила меня вперед. Мы прошли маленький коридор и оказались в помещении с несколькими дверьми. Из одной выглянула хорошенькая блондинка и заулыбалась нам, как голливудская кинозвезда, увидевшая известных продюсеров.

    – Здравствуйте, дамы! – защебетала она. – Хотите приобрести тур? У нас сейчас скидки! И есть очень хорошие «горящие» путевочки!

    При слове «скидки» Ириска оживилась и как-то встряхнулась. Она заулыбалась в ответ, но я глянула на нее и сообщила:

    – Мы к знахарю.

    – О! – только и сказала девушка и сразу поскучнела. – По коридору вторая дверь.

    Мы поблагодарили и двинулись дальше. Пройдя помещение, оказались в коротком полутемном коридоре, в конце которого виднелась дверь в туалет. Когда подошли к нужной нам двери, то остановились как вкопанные, потому что услышали приглушенные женские вздохи и стоны. И они были настолько характерны, что Ириска залилась краской и посмотрела на меня с изумлением.

    – Что там происходит? – прошептала она. – Мы туда попали?

    – Даже не знаю, – тоже почему-то шепотом ответила я и осторожно постучала.

    Но стоны не прекратились, и нам никто не ответил. Я глянула на часы. Было уже пятнадцать минут седьмого.

    – Не иначе твой знахарь борется с глобальным недотрахом какой-нибудь клиентки, – предположила Ириска и прыснула.

    Я, начиная раздражаться, толкнула дверь и вошла. Ириска выглядывала из-за моего плеча. Мы оказались в квадратной комнате с зашторенными окнами. Пол застилало ковровое покрытие. В одном углу находился шкаф, в другом небольшой диван и два кресла. Рядом примостился журнальный столик, сплошь заставленный чашками с остатками чая, какими-то вазочками и тарелочками с конфетами, печеньем и мелкими красными яблоками, разбросанными бумажными салфетками, пластиковыми бутылками с водой и пакетами с соком. На полу посередине комнаты лежал плоский темно-синий матрас, на нем полная женщина лет 50 в одних трусах. Она лежала на животе, Ян сидел на ней и заводил правую руку назад. Женщина беспрерывно охала и стонала. Ее лицо было красным и мокрым. Когда мы вошли, Ян не обратил на нас никакого внимания, продолжая заламывать женщине руку. Мы оторопели, потом попятились назад и быстро закрыли дверь. Заметив в коридоре кушетку, уселись на нее.

    – Страсти какие! – зашептала Ириска. – Просто изуверства даже! Оль, может, домой поедем, а?

    – Здрасте-пожалуйте! Ты же хотела с ним познакомиться! А мне по поводу книги поговорить нужно. Так что будем ждать!

    Примерно минут через пятнадцать дверь открылась и появилась женщина. Она, никого не замечая, ринулась в туалет. Мы, молча переглянувшись, встали и направились в офис.

    Ян стоял у приоткрытого окна и курил. При нашем появлении повернулся и вежливо поздоровался. Потом затушил сигарету и приблизился к Ириске. Я с трудом сдержала смех, видя, как она попятилась и вытаращила глаза. Ян, ни слова не говоря, подхватил ее и навалил на себя, дернув вверх. Ириска тихо охнула и зарделась.

    – Хондроз, – пробормотал Ян, опуская ее на пол. – У всех позвоночник забит. Будешь лечиться? – спросил он ее.

    Ириска глянула на меня, потом перевела взгляд на Яна и кивнула.

    – Садитесь, – предложил он.

    Я опустилась на кресло, Ян сел на диван. Но Ириска подошла к столику и начала собирать грязные чашки, приговаривая, что ее раздражает такой беспорядок. Ян одобрительно наблюдал за ней.

    – Я в туалете вымою, – сказала она и вышла за дверь.

    – Хозяйка, – одобрительно проговорил он, – не то что ты! Даже у любимого не захотела порядок навести.

    – Так уж и любимого? – усмехнулась я.

    Но на душе стало почему-то приятно.

    – Так ведь любитесь вы, – ответил Ян. – Ну что надумала по поводу книги нашей?

    – Мне это интересно, – после паузы, стараясь собраться с мыслями, сказала я. – Но возникает несколько вопросов, связанных с изданием.

    – Так ты же писатель, – невозмутимо проговорил Ян, – тебе и карты в руки!

    – Тут все сложнее, чем ты думаешь, – ответила я. – Отдельно книгу никто выпускать не будет. Ее нужно в серию пристраивать.

    – Ты, Оленька, пиши, а издатель найдется, если книге время. Ты можешь сюда приезжать? Или тебе к Гере сподручней? – спросил он и заулыбался. – Я тебе рассказывать буду, а ты уж сама изложишь. Я и писать-то толком не умею. Кого там, деревенская школа, потом ПТУ, вот и все мое образование.

    – Но ведь ты говорил, что из знахарского рода, – заметила я. – Наверняка знания тебе предки передали. И они тебе важнее, чем правила правописания или таблица умножения.

    – Это да, – кивнул он. – А родился я в маленькой деревеньке в Пермской области.

    Я торопливо раскрыла сумку и достала тетрадь и ручку. Но тут появилась Ириска и начала расставлять вымытые чашки. Затем она вытерла стол и деловито поинтересовалась, где чайник. Ян махнул рукой в сторону дивана и вновь повернулся ко мне.

    – Мать, ее звали Парась, работала в колхозе разнорабочей; отец, его имя Миков, был в том же колхозе сторожем. Другой работой заниматься он не мог, так как являлся инвалидом войны. И отец и мать были потомственными знахарями. Я появился на свет в 1959 году. В России к этому времени уже устоялось всеобщее неверие в божественное устройство мира, отрицание паранормальных явлений и нетрадиционных методов лечения, поэтому знахарство находилось на полулегальном положении. Повесив на это явление ярлык «народная медицина», власти смотрели сквозь пальцы на то, что в деревнях по-прежнему чаще обращались к знахарям, чем к дипломированным врачам. Знахарство ушло в тень и приостановилось в своем развитии. И отец и мать специально этим уже не занимались, но никогда не отказывали в помощи приходившим к ним людям.

    – Не так быстро, – сказала я. – От руки непривычно писать. В следующий раз ноутбук возьму.

    – Бери, – кивнул Ян.

    Ириска в этот момент достала электрический чайник, который стоял на полу за диваном. Открыв его, она с подозрением понюхала воду.

    – Хорошая вода, сегодня из колодца принес, – сказал Ян. – Какая ты дотошная девушка-то!

    – Из какого колодца? – изумилась Ириска.

    – Все тебе знать надо! – засмеялся Ян и встал.

    Он подошел к Ириске, взял чайник из ее рук и поставил на стол. Потом развернул ее спиной к себе и слегка надавил на шею. Его рука спустилась вниз и замерла между лопатками.

    – Забит позвоночник, – тихо сказал он. – Как энергия должна ходить по нему? Вот и застревает! Голова болит, а вы таблетку сразу. Концы боли защепите и думаете, что выздоровели.

    – А сеанс сколько стоит? – поинтересовалась Ириска, когда он отошел от нее и сел на диван.

    – Для тебя, милка, пятьдесят долларов, а для Олюшки бесплатно, так как она книгу писать будет.

    – Сам же сказал, что за «бесплатно» бес платит, – заметила я.

    – Ну с бесом-то я как-нибудь разберусь, – усмехнулся Ян. – А вот книгу оформлять будем напополам. Согласна? Или мало тебе за такой труд?

    – Да пока еще и нет никакого труда, – ответила я. – Хочу попробовать, что получится. Хотя бы несколько глав написать. А там уж решим.

    – Осторожная девушка-то! – пробормотал он и взял сигареты.

    – Разве курить не вредно? – спросила Ириска и нахмурилась.

    Она уже заварила чай и достала торт из пакета.

    – От хозяюшка-то! – восхитился Ян. – Ну до всего дело есть! Даже о моем здоровье печется! Повезло мужику твоему!

    – А то! – задорно ответила Ириска. – Пока не жалуется! Ян, а ты вот мне скажи, – начала она, понизив голос, – у меня с этим, ну… вот по мне что видно?

    И я прыснула, сообразив, что Ириска все никак не может успокоиться по поводу воображаемого недотраха. Но Ян ответил невозмутимо:

    – Ладная бабенка, хорошая. Вот позвоночник поправим только. Я тебе травки дам, дома заваривать будешь и пить. Скажу, как и сколько.

    – Ты брось сигарету-то, – в тон ему проговорила Ириска. – Лучше чайку попьем.

    – Тоже дело! – ответил Ян, затушил сигарету и сел к столу.

    Ириска разлила чай, порезала торт.

    В этот момент зазвонил мой телефон. Я глянула на дисплей, увидела, что это Марика, и сразу ответила:

    – Привет, девочка! Наконец-то! А то я уже волноваться начала!

    – Приветики, Оля, – сказала она грустным голосом. – Как твои дела?

    – Хорошо. А ты как? С Кириллом помирилась?

    Ян вскинул глаза и внимательно на меня посмотрел. Потом склонился к Ириске и спросил:

    – С кем это она так нежничает?

    – Думаю, что с девчонкой одной, малолеткой, – ответила Ириска, прислушиваясь к нашему разговору. – И чего общего у них, не пойму! – недовольно добавила она. – Случайно познакомились, девчонке лет 14 от силы, нервная, неадекватная, короче, эмо. Ты, наверно, не знаешь, кто это. Но Оле почему-то интересно с ней тусоваться.

    – Нет, не помирились и вообще хочу с ним навсегда расстаться, – услышала я дрожащий голосок Марики и встала.

    – Во-первых, успокойся, – начала я, – во-вторых, давай по порядку.

    И я вышла за дверь.

    – Только недолго! – услышала вслед возмущенный голос Ириски.

    В коридоре я села на кушетку и привалилась спиной к стене.

    – Мы так ругались, – быстро рассказывала Марика. – Я вчера домой пришла после школы, села ботать, мне английский подтянуть надо, а Кирюфка давай звонить и звать гулять. Я бросила учебники, оделась и пошла. И мы так ругались! Он собрался на эти выходные в Питер, там его любимая команда, ну я те говорила, «Оригами» выступать будет. Он хочет на концерт и меня звал. Но я их не люблю, и не хочу, и мамка возражать будет. Кирюфка так кричал, кулаками в стену бил, руки до крови разбил. Сказал, что это не любовь, раз мне все так не важно.

    Она замолчала и всхлипнула. Я не знала, что сказать. По правде говоря, мне их проблемы казались стоящими не больше выеденного яйца. Но я понимала, что для них это целый мир и все происходящее в нем является архиважным. Марика тихо заплакала.

    – А ты где сейчас? – спросила я.

    – Дома, – ответила она. – А мамка, как всегда, в салоне своем. Она к полуночи вернется, не раньше. Оль, приедешь? Мне так плохо!

    – Но я не могу, – после краткого колебания сказала я. – Я сейчас на приеме у знахаря. И не знаю, сколько тут пробуду.

    – У знахаря? – удивилась она и перестала всхлипывать. – Ты заболела?

    – Нет, я собираюсь книгу о нем писать.

    – Опять работа! – зло проговорила Марика. – Вы, взрослые, ничего не хотите видеть, кроме своей обожаемой работы! Ничего и никого!

    И я услышала в трубке короткие гудки. Вздохнув, вернулась в офис. Ириска что-то крайне оживленно обсуждала с улыбающимся Яном. Они одновременно на меня посмотрели.

    – Вот, полюбуйся! Оля снова расстроилась из-за этой девчонки! – удовлетворенно констатировала Ириска – А я что тебе говорила!

    – Ничего я не расстроилась, – вяло сказала я.

    – Да у тебя все на лице написано! – возразила Ириска.

    – Как ее зовут? – поинтересовался Ян.

    – Марика, – нехотя ответила я.

    – Так вот, Оля, ты усвой один раз то, что я сейчас скажу. Марика – чужеродная тебе система. А система это как воронка. И она может затянуть так глубоко, что потом не выберешься.

    Я машинально взяла тетрадь со стола и ручку. Ян хитро улыбнулся, забрался с ногами на диван и сказал:

    – Да про системы-то еще рано говорить! А вот я вам, девоньки, такой случай расскажу. Иринке с ее неуемным интересом к половой е*ле особо занимательно будет.

    – У меня такой интерес? – возмутилась Ириска и покраснела.

    – Сама знаешь, – ответил Ян и хитро улыбнулся. – Но рассказ мой о возможностях человека. И это понимать нужно.

    Ириска с любопытством на него посмотрела, а я приготовилась записывать.

    «Любил я мальцом лет десяти к нашим деревенским старухам подкрадываться, когда они на завалинке вечером собирались. Как начнут они что-нибудь рассказывать, так уж вокруг себя никого и ничего не видят. Вот и пользовался случаем. Подойду незаметно и притаюсь за бревнами. И слушаю, да запоминаю. И вот однажды услышал такую историю.

     – Но вот что я вам скажу, бабоньки, если мужику чего захочется, то он на все способен! – говорила одна старуха. – Даже корень свой изменить в размере, лишь бы свое получить.

     Остальные захихикали, вытирая заслезившиеся глаза кончиками платков.

     – Ну ты скажешь! Придумала тоже новость! – начали возмущаться они сквозь смех.

     – А что вы думаете! – неожиданно разозлилась старуха. – Вот послушайте, что мне моя бабушка рассказывала. Жил в нашей деревне во времена ее молодости один умелец. Любил он все пробовать да изучать. И до баб был сильно охоч. И вот так он себя натаскал, что мог по желанию удлинять свои органы. Все свои жилочки, все мясо и нутренности подчинял своим хотениям. Что себе велел, то и получалось.

    Я и так сидел, не шевелясь, потому что боялся, что старухи прогонят меня, а на этом месте разговора вовсе затаился, словно и нет меня.

    – И вот будто бы, – продолжила старуха, – прокрался этот умелец на сенокос и затаился за кустами. Бабы с косами шли от него и поэтому были к нему спинами. А жарища стояла! Они, энто, в одних сарафанах. И вот будто умелец-то наш так разжегся, глядя на баб сзади, что вытянул свой корень на невиданную длину. И змеею его пустил по скошенной траве. И к каждой под сарафан наведался.

     – Ну?! – выдохнули в изумлении слушательницы.

     – Так мне бабушка моя сказывала, а она врать не станет, – подытожила старуха.

     А я просто дар речи потерял от услышанного. Но вот сейчас знаю, что все возможно на этом свете!»

    – Да выдумал ты все это! – расхохоталась Ириска, когда он замолчал. – А Оля-то все записывает! Ну и книжка у вас получится! Назовите ее «Байки знахаря».

    – Хорошее название, – не обиделся Ян. – Но у меня другое предложение.

    – И что за предложение? – раздался в этот момент голос, и в открытую дверь вошел Гера.

    – Вечер добрый, – вежливо поздоровался Ян. – Долгонько ты добирался. Обещал раньше.

    – Пробки, будь они неладны! – ответил Гера и расцеловался с нами.

    – Это что, – зашептала Ириска мне на ухо, когда Гера вышел из комнаты, а Ян начал курить у окна, – специально подстроено? Постановочная встреча двух голубков?

    Она улыбнулась, а я повернулась к Яну и спросила:

    – Ты с Герой договорился, что он заедет?

    – Так еще вчера он обещал ко мне заглянуть, – невозмутимо ответил Ян. – Плечо болит. Сейчас поправлю, и можешь его забирать.

    – Да я не к этому, – слегка смутилась я. – Просто странно, что он в это же время тут оказался.

    – А мне не странно, – улыбнулся Ян.

    В этот момент вошел Гера. В его руках был большой пакет.

    – Я по пути в супермаркет заехал, – сказал он, – кое-что тебе из продуктов привез. А то знаю, как ты загружен работой.

    – А ты и живешь здесь? – удивилась Ириска.

    – А чего мне лишние деньги за квартиру платить? В Москве-то это больно дорого! А тут есть еще комнатка небольшая, там кушетка, шкафчик. А мне много не надо! Ну иногда, бывает, у Геры по нескольку дней живу. Он – душа добрая, никогда не откажет.

    – Тебе нужно женщину одинокую найти с квартирой, – неожиданно посоветовала Ириска. – И у нее жить. А сюда только на работу.

    – Тоже дело! – заулыбался Ян. – Зришь в корень, девонька! А то у меня в Красноярске есть жена и двое деток, но я тут, почитай, с сентября по май время провожу.

    – Так ты женат! – сказала я. – Тогда это не очень-то и хорошо!

    – Это почему еще? – удивился Ян. – Тело-то свое требует, а рукоблудством я не занимаюсь.

    – И как жена-то без тебя столько? – поинтересовалась Ириска.

    – А я ей так даю, что на год хватает мужской энергии, – пояснил Ян и подошел к столу.

    Гера выкладывал упаковки из пакета. Ян взял одну с мясной нарезкой, потом отложил ее в сторону, пробормотав: «Добро». Но банку с консервированной кукурузой почему-то начал изучать более внимательно. Мы замолчали, наблюдая за ним. Ян подержал ее в руках, задумался, потом бросил в мусорную корзину. Гера не сказал ни слова.

    – Негоже это в пищу, – пояснил Ян.

    – Почему? – удивилась я. – Просрочено?

    – Нет, – ответил он и поднял на меня глаза. – Трансгены. Слышала?

    – Смутно. Про это информации не так и много, – сказала я. – Но ведь продают, значит, все не так и страшно.

    – Потом будет страшно, – тихо произнес Ян.

    Какие же продукты содержат трансгены? В основном это соя, картофель и кукуруза. Есть генномодифицированные овощи и фрукты, полуфабрикаты, мясо и, рыба и даже чипсы! Принципы создания трансгенных растений и животных схожи. И в том, и в другом случае в ДНК искусственно вносятся чужеродные последовательности, которые встраивают, интегрируют генетическую информацию вида.

    Основные объекты генной инженерии в растительном мире: соя, кукуруза, картофель, хлопчатник, сахарная свекла. При этом вырабатывается повышенная резистентность к колорадскому жуку, к вирусам, защита от насекомых, от всяких бурильщиков, сосальщиков, обеспечивает отсутствие повышенных остаточных количеств пестицидов. Возможно улучшение коммерческих показателей: у томатов – увеличение сроков хранения, у картофеля – повышение крахмалистости, обогащение аминокислотами, витаминами. Путем генной инженерии возможно повышение урожайности на 40—50%. За последние 5 лет в мире земельные площади, используемые под трансгенные растения, увеличились с 8 млн. га до 46 млн. га.

    Но ставшие доступными материалы исследований на безопасность сорта картофеля Russet Burbank (устойчивого к колорадскому жуку) однозначно указывают, что употребление таких продуктов может привести к негативным изменениям состава крови и внутренних органов, а также к другим физиологическим отклонениям. В Гринпис указывают на то, что анализ, проведенный сотрудниками лаборатории лекарственной токсикологии Всероссийского научно-исследовательского института лекарственных и ароматических растений (ВИЛАР), показал, что исследование вышеназванного сорта картофеля выполнено с явными нарушениями принятых методических указаний. Выявленные физиологические, гистологические отклонения у крыс, питающихся генетически модифицированным картофелем, не только не дают основания считать данные продукты безопасными, но и свидетельствуют или об их вреде (по крайней мере, для подопытных крыс), или о недостаточной изученности. Тем не менее этот сорт одобрен и используется в пищевой промышленности. Также используются различные сорта генномодифицированной сои, кукурузы, сахарной свеклы и риса. Насколько корректны были проведенные по ним исследования – неизвестно.

    Управление Роспотребнадзора по Москве подвело итоги мониторинга за производством и оборотом пищевых продуктов, изготовленных с применением ГМО, за 9 месяцев 2007 года. Результаты исследований показали, что 35 образцов пищевых продуктов (3,8%) содержали ГМО (в 2006 году – 27 образцов, 2,8%), констатировали в Роспотребнадзоре. Из 35 исследованных образцов пищевых продуктов 21 содержал ГМО в количестве менее 0,9%. В остальных 14 исследованных образцах пищевых продуктов содержание ГМО превышало 0,9%, что составило 1,6% от общего числа исследованных образцов пищевых продуктов. Этикетки данных 14 образцов не содержали информацию о наличии ГМО.

    На данный момент в России зарегистрировано множество видов продуктов из модифицированной сои, среди которых: фитосыр, смеси функциональные, сухие заменители молока, мороженое «Сойка-1», 32 наименования концентратов соевого белка, 7 видов соевой муки, модифицированные бобы сои, 8 видов соевых белковых продуктов, 4 наименования питательных соевых напитков, крупка соевая обезжиренная, комплексные пищевые добавки в ассортименте и специальные продукты для спортсменов.

    Согласно постановлению правительства Москвы от 13 февраля 2007 года, с 1 июля 2007 года на территории Москвы введена добровольная маркировка продуктов питания на отсутствие в их составе ГМО.

    На основании результатов опроса, проведенного в 44 регионах России 24—25 ноября 2007 года фондом «Общественное мнение», осведомлены о том, что некоторые продукты питания содержат генномодифицированные добавки, около 38% россиян. Что-то слышали о таких добавках почти 29% опрошенных. Ничего не знают около 30% граждан.

    Встречали на некоторых продуктах питания указание, что в них не содержится генномодифицированных добавок, 19% опрошенных. Чаще говорят об этом москвичи (33%), респонденты с высшим образованием (29%) и со сравнительно высокими доходами (28%). Не встречали таких указаний 65% участников опроса. Тех, кто верит, что такие добавки могут оказать вредное воздействие на здоровье людей, оказалось 71%, не верят в это 7%. Затруднились ответить 22% опрошенных.

    Нужно отметить, что ни одна новая технология не была объектом такого пристального внимания ученых всего мира. Все это обусловлено тем, что мнения ученых о безопасности генетически модифицированных источников питания расходятся. Нет ни одного научного факта против использования трансгенных продуктов. В то же время некоторые специалисты считают, что существует риск выпуска нестабильного вида растений, передача заданных свойств сорнякам, влияние на биоразнообразие планеты и, главное, потенциальная опасность для биологических объектов, для здоровья человека путем переноса встроенного гена в микрофлору кишечника или образование из модифицированных белков под воздействием нормальных ферментов так называемых минорных компонентов, способных оказывать негативное влияние.

    Создание трансгенных растений в настоящее время развивается по следующим направлениям:

    1. Получение сортов с/х культур с более высокой урожайностью.

    2. Получение с/х культур, дающих несколько урожаев в год (например, в России существуют ремонтантные сорта клубники, дающие два урожая за лето).

    3. Создание сортов с/х культур, токсичных для некоторых видов вредителей (например, в России ведутся разработки, направленные на получение сортов картофеля, листья которого являются остротоксичными для колорадского жука и его личинок).

    4. Создание сортов с/х культур, устойчивых к неблагоприятным климатическим условиям (например, были получены устойчивые к засухе трансгенные растения, имеющие в своем геноме ген скорпиона).

    5. Создание сортов растений, способных синтезировать некоторые белки животного происхождения (например, в Китае получен сорт табака, синтезирующий лактоферрин человека).

    В записную книжку

    Медики считают, что влияние генномодифицированных продуктов на человека станет явным лет через 50 – когда сменится как минимум одно поколение людей, вскормленное трансгенной едой.


    P.S.

    В марте 2008 года в Ватикане был озвучен список новых смертных грехов. В их числе генная инженерия.

    Мы пробыли у Яна еще около часа. Ириска с Герой о чем-то тихо переговаривались, сидя в уголке на диване, но и слушали, что Ян мне диктовал. Я быстро записывала его рассказ. Материал начал меня увлекать, да и Ян, судя по всему, вошел в тему и говорил все более образно и гладко. Но вот он замолчал, поднял глаза на круглые часы, висящие над диваном, и сказал, что скоро к нему придет клиент.

    – Давай-ка, Гера, твоим плечом займемся! За рулем натрудился?

    – А бог его знает, – ответил Гера и глянул на нас с Ириской как-то беспомощно.

    Мы встали и начали одеваться.

    – Завтра можешь? – спросил меня Ян. – Вижу, дело споро пошло. Книга уже пишется. А ты в мои системы можешь войти и все изнутри увидеть. Подходящий ты писатель для меня.

    – С утра созвонимся, – сказала я. – Но, наверное, смогу.

    – С какого утра? – улыбнулся он. – Я хотел, чтобы ты как можно раньше приехала. Скажем, часов в восемь уже тут. А лучше в семь. А то потом клиенты у меня расписаны на весь день. Да и устану я к вечеру от них.

    – В семь? – растерялась я.

    Ян взял со столика записную книжку и начал ее листать.

    – Завтра у меня первой дама, ей назначил я на 9.30. Потом еще двое, и перерыв на два часа, начиная с 13 и до 15. Вот и выбирай себе время, Олюшка.

    – А ты во сколько встаешь? – спросила я.

    – А я могу и не ложиться вовсе, – с воодушевлением заявил он и расплылся в улыбке. – А то, может, останешься, милушка? Поработаем ночку-то! Да и полюбимся, если желание возникнет. У меня возникнет, – добавил он.

    Я растерялась и глянула на Геру, который стоял у окна и расстегивал рубашку. Ириска уже вышла в коридор. Гера слышал наш разговор. Он посмотрел на меня пристально, но никак не прокомментировал предложение Яна. Его лицо осталось невозмутимым.

    – Это исключено, – после небольшой паузы ответила я. – Не останусь. Лучше завтра в семь утра приеду.

    – Добро, Олюшка! – согласился Ян. – Счастливого пути!

    – Мы тебя подождем, – сказала я Гере и вышла за дверь.

    Ириска уже была на улице.

    – Где ты так долго? – ворчливо поинтересовалась она. – Домой давно пора. А красавец твой где?

    – Ян ему плечо сейчас правит.

    – Будешь ждать? – удивилась она. – А может, пойдем? Тут до метро два шага.

    – Нет, подожду, – тихо ответила я. – Да и неудобно как-то уходить.

    Но Гера появился буквально минут через пятнадцать. Он выглядел бодрым, улыбался. Но лицо сильно покраснело.

    – Гера, ты на машине? – поинтересовалась Ириска.

    – Само собой, – ответил он и широко улыбнулся. – Но я хочу Олю забрать.

    – Да? – отчего-то разозлилась Ириска. – И зачем это? Ты только посмотри на ее цвет волос! И как ты мог?

    – Любите вы, женщины, из мухи слона делать! – засмеялся Гера. – А может, Оля таким образом на судьбу повлияла.

    – Чего? – ехидно спросила Ириска. – На судьбу? Ну ты загнул, парень! Перекрасилась из блондинки в брюнетку и сразу судьбу поменяла!

    – Ира, ты разве не знаешь, что во многих племенах так делают, когда хотят изменить свой жизненный путь? – серьезно ответил Гера.

    Мы в этот момент подошли к его машине. Он открыл дверцу и остановился, повернувшись к Ириске.

    – Меняют прическу, одежду и даже имя, – продолжил Гера, неприметно улыбаясь.

    – Ну мы же не племена какие-нибудь! – сказала Ириска и поджала губы.

    – Тебя подвезти? – поинтересовался он.

    – Оль, ты с ним, что ли?! – возмутилась Ириска, не ответив на его вопрос.

    Я замерла на секунду, потом кивнула.

    – Ну и дела! – сказала она. – Нет, я на метро. Спасибо, конечно, Гера, за заботу, – спохватилась она и попыталась улыбнуться.

    Я поцеловала ее в щеку и тут же услышала, как она зашептала мне на ухо:

    – Ох, и дружки у тебя появились! Смотри, голову опять не потеряй!

    – Не волнуйся! – улыбнулась я. – И потом, ты все забываешь, что я не только не твоя дочь, но и даже старше тебя.

    – Ага, как бы не так! – рассмеялась Ириска. – Знахарь сказал, сколько тебе лет на самом деле.

    Я удивленно приподняла брови.

    – Не больше десяти! – закончила она. – И я легко могу в это поверить, изучая твой характер много лет.

    Ириска двинулась в сторону метро, а мы уселись в машину.

    – Ко мне? – все-таки спросил Гера, глядя мне в глаза.

    Я кивнула. Сердце отчего-то начало колотиться.

    – Только заедем в какой-нибудь магазин, – сказал он, заводя мотор. – А то у меня холодильник пустой. А ты ведь на ночь останешься, – уверенно добавил он.

    И я не стала возражать, потому что действительно хотела остаться с ним.

    Когда мы приехали, то Гера первым делом отправился на кухню. Я вначале зашла в ванную. Когда появилась на кухне, Гера уже накрывал на стол. Я улыбнулась, увидев, что он, по своему обыкновению, снял рубашку и разгуливает по кухне в полуспущенных джинсах. Волосы он откинул назад и забрал под обруч. И это ему очень шло. Я остановилась в дверях, привалившись к косяку, и с удовольствием наблюдала за ним. У Геры была гибкая мускулистая фигура без капли лишнего жира.

    – Не возражаешь? – спросил Гера, доставая из пакета бутылку белого вина. – Итальянское и, кажется, неплохое. Я уже не раз покупал.

    Он открыл бутылку и разлил вино в бокалы.

    – Прошу! – сказал он и сел за стол.

    Я устроилась напротив него.

    – О, момент! – спохватился Гера и встал. – Свечи и музыка!

    Он быстро вышел из кухни, а я пододвинула к себе тарелочку с мясной нарезкой и сделала бутерброд. После общения с Яном чувствовала странно сильный голод, словно работала физически весь день без перерыва. Было неудобно начинать есть без Геры, но у меня буквально текли слюнки при виде пищи на столе. Я отодвинула готовый бутерброд и положила руки на колени. Гера в этот момент вошел на кухню с приемником в руках. Он включил его, нашел какую-то попсовую радиостанцию. Потом достал из шкафчика две витые свечи и подсвечник, и все это водрузил на стол. Выключив верхний свет, Гера уселся с довольным видом и поднял бокал.

    – За нас! – сказал он.

    Мы чокнулись и выпили. Я начала есть, поглядывая на Геру. Он откинулся на спинку стула и вяло крошил кусочек хлеба, задумчиво на него глядя. Видимо, он не был голоден.

    – А ты давно рассталась? – неожиданно спросил он.

    – С кем? – задала я глупый вопрос.

    Гера поднял на меня глаза и улыбнулся как-то по-мальчишески.

    – Действительно, – сказал он после паузы и начал собирать раскрошенный хлеб в ладонь, – с Яном чуть больше часа назад, с Ирой час назад рассталась, с дочками – не знаю сколько. И так можно продолжать до бесконечности.

    Он встал, открыл окно и вытряхнул хлеб на улицу, пробормотав: «Птичкам». Потом подошел ко мне, уселся на пол возле моих ног и поднял лицо.

    – Этой весной, – тихо произнесла я. – Ты же читал мою книгу «Спелая ягода»? Или еще не успел?

    – Просмотрел, – ответил Гера. – Но разве эта душещипательная история не вымысел автора?

    – Могу как-нибудь фотографию Никиты показать, – глухо проговорила я и встала.

    Гера с удивлением смотрел на меня. Я вышла в коридор с намерением отправиться в гостиную, но остановилась возле одной из дверей. Толкнув ее, заглянула в комнату. Это была спальня. Я тихо засмеялась, увидев, что кровать разобрана. Гера, видимо, с утра ее не застилал. На полу валялись скомканные носки и футболка.

    – Извини, – услышала я его голос за спиной. – Рано пришлось уехать, а я проспал, вот и не убрал.

    Я почувствовала, как он обнимает меня сзади и толкает в комнату. Не разжимая объятий, мы медленно подошли к кровати и упали на нее, беспричинно смеясь. Гера начал стаскивать с меня блузку. Почувствовав, как его пальцы сжимают мою грудь, я закрыла глаза и легла на спину. Мне безумно хотелось секса. Гера необычайно нравился мне, с ним я реально забывала обо всем.

    «Неужели мне, наконец, повезло? – думала я, отвечая на его поцелуи. – И вот он, мой мужчина! К тому же по возрасту вполне подходит! И я уже явно сильно влюблена в него. Но вот как он ко мне относится – большой вопрос!»

    Я открыла глаза. Увидев близко лицо Геры, его закрытые глаза, упавшие на лоб волнистые пряди волос, полуоткрытые губы, подумала, что сейчас он ни о чем не думает, а хочет того же, что и я, и улыбнулась. Гера открыл глаза и посмотрел на меня с легким недоумением. Но я притянула его к себе и начала целовать. Скоро мы остались без одежды.

    Примерно через час я освободилась от его объятий и пошла в ванную. Приняв душ, завернулась в большое синее махровое полотенце и вернулась в спальню. Гера лежал на спине, заложив руки за голову, и смотрел в потолок. Я села на край кровати. Он погладил мою руку и тихо сказал, что было здорово. Я кивнула.

    – Может, еще вина? – после паузы спросил он.

    – Только немного, – ответила я. – А то и без вина голова кружится.

    – Надеюсь, от удовольствия, – заметил Гера и приподнялся.

    Он прижал меня к себе и начал целовать весьма недвусмысленно. Через минуту потянулся через меня к тумбочке. Я отодвинулась, но Гера прошептал:

    – Достань, пожалуйста, резинку из верхнего ящика, а то не хочется через тебя перебираться.

    Я улыбнулась, перекатилась к краю кровати и открыла ящик. Увидев упаковку презервативов, достала. И тут же замерла. На дне ящика лежала пачка фотографий. Я не удержалась и взяла несколько верхних. Потом села и включила ночник, стоящий на тумбочке. На всех фотографиях была та самая Оля, знакомая Геры, которая занимала мои мысли последнее время. И везде она или целовалась, или обнималась с Герой. Его лицо выглядело по-настоящему счастливым.

    – Черт бы все побрал! – глухо сказала я и бросила фотографии обратно в ящик.

    Непрошеные слезы увлажнили глаза. Гера сел рядом и обнял меня за плечи.

    – Кто она тебе, эта Оля из Красноярска? – спросила я. – Ты можешь мне толком объяснить?

    Я всхлипнула, в душе презирая себя за несдержанность.

    «Не хватало еще сцены тут устраивать! – подумала я и постаралась взять себя в руки. – Он ведь никогда и ничего не обещал мне! И никаких прав я на этого мужчину не имею!»

    Я вытерла глаза, встала и ушла в ванную. Умывшись и полностью придя в себя, решила попить воды. Зайдя на кухню, увидела, что Гера сидит за столом.

    – Хочешь чайку, Оленька? – ласково спросил он.

    И я увидела, что он явно удивлен.

    «А чего я хотела? – подумала я, садясь напротив него. – Я его старше, хоть и ненамного, выгляжу серьезной. Отношений никогда не выясняла. И мы просто несколько раз занимались сексом. У нас и романтических свиданий никогда не было. Конечно, странно ему наблюдать такую реакцию. Свалить все на ПМС?» – мелькнула мысль, и я невольно заулыбалась.

    Гера налил мне зеленый чай, потом придвинул стул и взял за руку.

    – Вот и хорошо, что ты успокоилась, – мягко проговорил он. – Я ведь ничем тебя не обидел. Эта девушка, если тебе так интересно, моя давняя любовь. Мы познакомились, когда ей 15 лет было. А сейчас ей 25. Представляешь, сколько лет я ее знаю? Целую вечность!

    – Но почему ты все еще хранишь ее фотографии? – задала я глупый вопрос.

    И посмотрела ему прямо в глаза. Гера откинул со лба спутанные пряди и приподнял подбородок. Его лицо на миг стало замкнутым и словно чужим.

    – Не хочешь – не отвечай, – спохватилась я.

    – Понимаешь… – после паузы начал он.

    Но тут я услышала слабый звонок моего телефона. Сумка, в которой он лежал, находилась в коридоре.

    – Кто это тебя так поздно? – изумился Гера. – Время уже второй час ночи.

    – Понятия не имею, – ответила я. – Может, что дома случилось?

    Я быстро встала и пошла в коридор. Выхватив телефон, увидела, что это звонит Марика. Я вздохнула, подумала, но потом все-таки ответила:

    – Слушаю тебя, Марика.

    – Тебе лучше приехать, – сказала она довольно спокойно.

    Но что-то в ее голосе заставило меня вздрогнуть. Я почувствовала, как мурашки побежали по коже, и испугалась, сама не зная чего.

    – Спокойно, – ответила я, хотя она и так была пугающе невозмутима. – Расскажи, что произошло.

    – Оля, тебе лучше приехать ко мне домой, и как можно быстрее, – раздельно произнесла Марика. – «Скорую» я уже вызвала.

    Я услышала короткие гудки, закрыла телефон, бросила его в сумку и направилась в спальню. Надев белье, нашла по ту сторону кровати свою блузку. Подняв ее, стала искать глазами брюки. В этот момент в спальню заглянул Гера. Его лицо выглядело встревоженным.

    – Ты куда? – быстро спросил он, подходя ко мне и беря за руки. – Что случилось?!

    – Надо тут в одно место, – торопливо ответила я, отодвигаясь от него. – Можно такси вызвать? И не спрашивай, потому что я сама понятия не имею, что случилось!

    – Такси? Но ведь я на колесах!

    – Еще не хватало тебя в это впутывать, – отмахнулась я и начала натягивать брюки. – Это Марика, девчушка 14 лет, ну я тебе рассказывала, – говорила я, надевая блузку, – просит, чтобы я сейчас к ней приехала.

    – И часто такое с ней бывает? – поинтересовался Гера, начиная быстро одеваться. – Тревожить людей среди ночи?

    – Впервые, – ответила я, чувствуя усиливающееся волнение.

    – А она что, одна живет в таком-то нежном возрасте? – спросил Гера, расчесывая волосы.

    – Нет, с матерью, которая, насколько я знаю, молода, разведена и занята только собой и своим бизнесом. У нее собственный салон красоты. И дома она бывает крайне редко. Марика, в сущности, крайне одинока, как это ни покажется странным.

    – Мне не покажется, – сказал Гера и вышел в коридор.

    Я двинулась за ним. Он помог надеть мне куртку и снял с вешалки свою.

    – Одинокими люди, не говоря уже о подростках, как раз чаще всего чувствуют себя в таких огромных городах, как Москва, – сказал он и взял со столика ключи от машины.

    Когда мы подъехали к дому Марики, я на всякий случай набрала ее номер телефона. Но он был «вне зоны». Мы вышли из машины. Я оглядела пустынный двор, машины «Скорой помощи» нигде видно не было.

    – Ну если это просто ее очередной срыв настроения, – пробормотала я, – то сейчас она у меня получит!

    Но я сама не верила в то, что говорила. Сердце ныло от плохого предчувствия. Гера взял меня за руку, сказал, что для начала неплохо бы мне успокоиться, потом спросил, куда идти.

    – Ты тоже хочешь? Может, не стоит? – с сомнением сказала я, замедляя шаг возле подъезда. – Все-таки ты незнаком с Марикой.

    – Я тебя одну не оставлю, – уверенно ответил Гера. – Да и кто знает, может, именно мужская помощь понадобится?

    Когда мы вошли в подъезд, консьержка выглянула из окошка и сообщила, что Марика уже звонила и предупредила о поздней гостье. Она окинула подозрительным взглядом Геру, но я улыбнулась ей и сказала, что он со мной. Потом осторожно спросила:

    – А еще кто-нибудь приезжал к Марике?

    Я думала про «Скорую помощь», но консьержка нахмурилась и заявила, что на такие вопросы отвечать не будет.

    Когда мы подошли к квартире, то я увидела, что Марика сидит у двери на корточках и медленно раскачивается из стороны в сторону. Ее глаза были закрыты, лицо так побледнело, что отдавало в голубизну. Я бросилась к ней. Марика открыла глаза и посмотрела на меня с таким удивлением, как будто видела впервые. Она была в спортивных розовых брючках и тонкой трикотажной маечке в черно-белую полоску.

    – Да ты совсем замерзла! – сказала я, пытаясь поднять ее.

    – Нет! – вскрикнула она и закрыла лицо руками. – Я тут останусь!

    – Дай я попытаюсь, – предложил Гера. – А ты принеси что-нибудь накинуть на нее.

    Я кивнула, чувствуя облегчение от этой неожиданной помощи, и пошла в квартиру. Я знала, что Марика живет на втором уровне, и сразу направилась к лестнице. В гостиной было темно, и я несколько раз наткнулась на предметы мебели.

    Когда поднялась и вошла в холл, то удивилась, как ярко он освещен. Миновав так же ярко освещенную гостиную, вошла в спальню и услышала шум льющейся воды. Я замерла, глядя на пол. Край белого ковра возле приоткрытой двери в ванную был мокрым и красноватым. Он находился в воде, которая сочилась из ванной. Я ринулась туда и, поскользнувшись, упала на дверь, машинально толкнув ее вытянутыми руками. Дверь распахнулась, и я не смогла сдержать крик ужаса. В ванне, наполненной доверху, лежал парень. Его руки были в порезах. Вода, очевидно, от вытекающей крови была красноватой. Она лилась через край на пол. Я бросилась к нему и схватила на руки. И поняла, что он мертв. Опустив тело в воду, я трясущимися руками достала телефон и набрала вначале номер «Скорой», затем милиции.

    Одиночество – субъективное состояние, которое каждый человек переживает по-своему, независимо от того, есть ли у него семья, друзья, коллеги. В основе этого чувства лежит недостаток доверия, понимания. Человек ощущает отчужденность, отдаленность от всех и вся. Ему кажется, что он никому не нужен, что его никто не понимает, не любит. Одиночество чаще всего испытывают подростки. Этому возрасту свойственны не только максимализм, но и неутихающие сомнения, так как они находятся в постоянном поиске самих себя. И очень часто у подростков возникает ощущение своей уникальности в этом мире, они думают, что их не может понять никто. Исследование подростковой психологии дало следующие результаты: в настоящее время каждый шестой подросток в возрасте от 13 до 16 лет испытывает обостренное чувство одиночества. Из-за этого они видят реальный мир искаженным, сверстников оценивают скорее отрицательно, к взрослым испытывают недоверие.

    Также данные говорят о том, что наиболее остро подростки переживают одиночество в крупных городах. И это несмотря на то, что именно в городах появилось больше возможностей для общения, например выход в Интернет или мобильная связь в любое время и в любом месте. Интернет очень востребован именно подростками, которые ощущают различные комплексы, чувство неполноценности, одиночество. И от одиночества они бегут в Сеть, компенсируя виртуальным общением личное. К тому же Интернет позволяет играть с собеседником, ведь всегда можно представиться каким-то идеальным, желаемым персонажем. Но Сеть реальное общение не заменит. И у подростков, несмотря на то, что они интенсивно общаются, все равно остается осадок недопонимания. Ведь на самом деле и девочки и мальчики постоянно находятся в поиске глубины отношений, подсознательно стремясь именно к этому, а не к легкому флирту в Сети неизвестно с кем.

    Обостренное переживание одиночества в подростковый период часто приводит к мыслям о суициде. Статистика свидетельствует о том, что в настоящее время количество подростковых суицидов продолжает расти. Психологи выявили три основные причины самоубийств: депрессия, сопровождающаяся чувством безнадежности и безысходности, ограниченный, прямолинейный подход взрослых к решению проблем, встающих перед подростками, и сложная внутрисемейная ситуация. Часто подростки совершают демонстративный акт суицида, чтобы привлечь к себе внимание взрослых, чтобы дать им понять, в какой страшной ситуации они оказались, или даже чтобы доказать свою правоту таким способом. Есть несколько видеозаписей подобных актов, когда подросток, перед тем как покончить с собой, записывает «прощальное слово», а потом совершает акт перед камерой. Попытки самоубийств у девушек в три раза вероятнее, чем у юношей, но последние в четыре раза чаще добиваются своей цели. По данным исследований, многие подростки не до конца понимают, что смерть необратима. Это объясняется тем, что нынешнее поколение воспитано на компьютерных играх, где у героев несколько жизней. И если тебя убили, то ты можешь вновь запустить игру сначала.

    Бунтуя на словах, подростки тем не менее смотрят на родителей как на ориентиры и образцы поведения, и на них особенно угнетающе действуют ссоры между родителями, их неудачи или проявления нечестности. По данным исследований, имеется связь между типом семейных отношений и поведением подростков. В семьях, где авторитетные родители принимают ребенка и живут его интересами, но при этом контролируют его, подростки обнаруживают самую высокую психосоциальную подготовленность и меньше всего трудностей в эмоциональной сфере или поведении. Подростки из авторитарных семей, где родители строги, но не интересуются делами ребенка, наиболее послушны и конформны по отношению к требованиям взрослых, однако у них, как правило, сильно занижена самооценка. Подростки, которым всячески потакали в семье, увереннее в себе, но при этом меньше интересуются школой, недисциплинированны и чаще употребляют наркотики. А подростки, которыми вообще не занимаются в семье, чаще всего обнаруживают эмоциональное неблагополучие и нарушение норм поведения.

    Очевидно, что забота родителей очень важна для подростков, даже когда они проводят больше времени в одиночестве или со сверстниками, чем дома в семье. Они продолжают оглядываться на родителей в поисках любви и внимания. И об этом не стоит забывать.

    Это был Кирилл. Когда унесли его тело, завернутое в простыню, а милиционер, задав всем необходимые вопросы и положив в папочку предсмертную записку, которую нашли в спальне, удалился, мы попытались уложить Марику на диване в гостиной. Врач дала ей какое-то успокоительное, но оно пока не действовало. Гера заварил чай. Марика забилась в угол дивана и смотрела на нас затравленно. Она так ничего толком и не рассказала. Я села рядом, обняла ее. Гера протянул чашку с чаем.

    – Завтра будет лучше, – тихо сказала я. – А сейчас необходимо успокоиться.

    – Но вначале лучше поплакать, – добавил Гера и начал гладить Марику по волосам. – Мама твоя когда приедет?

    При слове «мама» Марика подняла на него глаза.

    – Я не знаю, – глухо проговорила она. – А я ей звонила?

    – Ты при мне звонила, – напомнила я. – С ней еще милиционер говорил по твоему телефону.

    – Разве? – прошептала она. – Значит, примчится. Может, вспомнит, что у нее дочь есть, – добавила она после паузы более громко.

    – Выпей чай, – предложил Гера.

    И Марика послушно начала пить и не остановилась, пока не осушила чашку до дна. Она протянула ее мне и судорожно вздохнула.

    – А это кто? – спросила она, глядя мне в глаза. – Кто он?

    И она перевела взгляд на Геру. Тот улыбнулся и погладил ее по плечу.

    – Герасим, – ответила я. – Мой друг.

    – Можно на «ты» и просто Гера, – сказал он. – Тебе бы хорошо сейчас полежать в тишине. Ты скоро уснешь, а завтра все будет по-другому.

    – Завтра будет еще страшнее, – тихо проговорила Марика и опустила голову. – Хорошо, что я его не видела. Мы так сильно ссорились, он орал, что «маракеши» полные лохи, что это сплошной закос под «Плацебо», что я ничего не смыслю в настоящей музыке, потом он ударил меня и начал срывать со стен плакаты Марика.

    Она всхлипнула и уткнулась мне в плечо.

    «Это все ужасно! – думала я. – Из-за музыки? Хотя так трудно сказать. У парня и до этого проблемы были. Но это все ужасно!»

    Перед глазами вновь всплыла картина, которую я увидела в ванной. И я постаралась отогнать это видение.

    «И как она теперь сможет жить в этой квартире? – мелькнула мысль. – Тут с ума можно сойти! Но чего это я? Пусть ее мать решает такие проблемы!»

    – Я сказала, чтобы он убирался вон, – начала она вновь рассказывать. – Но в ответ услышала, что никогда его не любила, что он был в этом всегда уверен, что он лучше умрет, чем расстанется со мной.

    И Марика снова всхлипнула.

    – Если тебе тяжело, – сказал Гера и замолчал, так как она подняла на него заплаканные глаза и отрицательно покачала головой.

    – Так умирай, – четко проговорила Марика.

    Ее глаза высохли, зрачки расширились, лицо застыло. После недолгого молчания она произнесла явно удивленным тоном:

    – Я хорошо помню, что я именно так и сказала, даже прокричала: «Так умирай!» Это я его убила?

    – Нет, что ты! – быстро проговорила я. – В записке было: «Никто не виноват, это я сам и решил давно. И не трогайте Марику!» Я сама видела!

    – И я видела, милиционер зачем-то мне под нос подсунул, – сказала она. – Но ты же понимаешь, что он специально так написал!

    – Послушай, – вмешался Гера, – я уверен, что ты сейчас все помнишь как бы искаженно, и вполне возможно, что ты ничего такого и не говорила. Но так как у тебя шок, то ты винишь себя.

    – Мариша! Где ты?! Что случилось, может мне кто-нибудь толком объяснить?! – раздался истеричный голос.

    И в гостиной загорелся верхний свет. Мы невольно сощурили глаза.

    – Мама! – закричала Марика и бросилась к двери.

    Мы увидели настолько молодую на вид девушку, что ее невозможно было представить матерью 14-летней дочки. Казалось, что ей не больше 25, но как впоследствии выяснилось – 32. Высокая, стройная, с длинными золотистыми волосами, с красивым холеным лицом, на котором выделялись изогнутые брови и большие, как у Марики, голубые глаза, она выглядела как модель с глянцевой обложки женского журнала. Да и одета была соответственно. Марика обхватила ее и затряслась в рыданиях. Гера тут же встал и подошел к ним.

    – Ее нужно уложить, – сказал он. – И, видимо, дать еще какое-нибудь успокоительное. Врач ей что-то уже дал, но все еще не подействовало.

    – Это ужасно, ужасно, – пробормотала мать Марики. – У меня медицинское образование, и я сделаю укол. Помогите, пожалуйста!

    Она передала все еще трясущуюся Марику Гере и кинулась к шкафу. Я помогла уложить ее на диван. После укола Марика буквально через несколько минут провалилась в сон. А мы пошли в столовую.

    – Забыла представиться, – сказала мать Марики, когда мы уселись за овальный полированный стол красного дерева. – Нора Олеговна, можно без отчества, – добавила она и попыталась улыбнуться.

    Мы назвали наши имена.

    – Ах да, про вас, Ольга, дочка мне говорила и не раз. Она вами очень восхищается.

    И Нора перевела взгляд на Геру.

    – Это мой друг, – на всякий случай пояснила я. – И я очень рада, что он поехал со мной. Не знаю, что бы я без него делала. Все это ужасно!

    – Да-да, – пробормотала она. – Хочу выразить вам обоим благодарность. Кофе?

    Мы молча кивнули. Она удалилась из столовой.

    – У девочки сейчас разовьется депрессняк, – тихо сказал Гера. – Не позавидуешь матери! Но как она молодо выглядит! – пробормотал он.

    – Да, нереально молодо, – ответила я. – И красотка!

    – А чем она занимается? – спросил Гера.

    – У нее свой салон красоты тут неподалеку, – пояснила я. – Марика мне говорила.

    – Тогда понятно, – сказал Гера странным тоном.

    Я не смогла сдержать усмешки. Нора явно произвела впечатление на него, и он не скрывал этого. К тому же она была такого же типа, как его любовь Оля. В этот момент она вернулась, катя сервировочный столик. Сразу запахло кофе. Гера бросился ей помогать. Они поставили на стол кофейник, чашки, тарелочки с пирожными. Потом уселись. Я только выпила кофе, есть совсем не хотелось.

    – Спасибо, – сказала я и отодвинула чашку. – Кофе необыкновенно вкусный.

    – Да, это так, – подтвердил Гера.

    Нора вздохнула и опустила глаза. У нее были длинные и очень темные ресницы. Я смотрела на ее гладкое бледное лицо без единой морщины, на изогнутые брови, на изящный прямой нос, на розовые красивые губы, на распущенные золотистые густые волосы и не могла понять, сколько ей может быть лет. Она выглядела изумительно хорошо даже в такой стрессовой ситуации. Нора была красива, молода, несомненно, обеспечена. И ей, по всей видимости, не очень-то хотелось заниматься воспитанием такой взрослой дочери, потому что ее собственная жизнь представляла для нее главный интерес.

    «И вот к чему это привело! – подумала я. – Но сейчас по-любому ей придется заниматься дочерью. А без депрессии, Гера прав, тут не обойдется!»

    – Знаете, Нора, нам ехать нужно, – нарушила я молчание. – А то время уже под утро. А ведь у всех днем дела.

    – Да-да, конечно! – спохватилась она и встала. – Огромное вам спасибо! Даже и не знаю, чем отблагодарить вас обоих.

    Она вскинула на меня глаза, потом посмотрела на Геру.

    – Хотите ужин в «Метрополе» за мой счет? – сделала она неожиданное предложение.

    И я мгновенно обиделась, но постаралась держать себя в руках.

    – Вы очень любезны, – спокойно ответил Гера. – Но не стоит. Если что-то понадобится, помощь какая-нибудь, то звоните без стеснения.

    И Гера, к моему удивлению, достал визитку и протянул ей. Она улыбнулась и взяла. Мы пошли в коридор.

    – Оля, я вас очень прошу, даже умоляю, – немного смущенно проговорила Нора, – приезжайте завтра к нам. Марика вас любит, уж и не знаю почему, – добавила она. – И, думаю, вы сейчас будете ей необходимы.

    Я вздохнула и пообещала. Нора достала визитки из сумочки и протянула одну мне, другую Гере.

    – У меня очень хороший салон, – пояснила она. – Жду вас всегда. Скидки лично для вас до 50% гарантированы.

    Мы поблагодарили и попрощались. Когда сели в машину, я не выдержала и с раздражением проговорила:

    – У нее такое в доме, дочь в такую ситуацию попала, но она и тут про свой бизнес не забыла.

    – Просто Нора хотела сделать нам приятное, – мягко проговорил Гера, заводя мотор. – Думаю, дело только в этом. Оль, куда едешь? – поинтересовался он.

    Я глянула на часы.

    – Бог мой, половина шестого! – пробормотала в изумлении. – А ведь я в семь должна у Яна быть!

    – Ничего страшного, если не приедешь, – заметил Гера, выезжая на улицу и поворачивая не к Павелецкому вокзалу, а к центру. – Ко мне? Выспимся. Есть еще несколько часов. У меня показ квартиры сегодня в полдень. Ты наверняка устала!

    – Знаешь, я настолько перенервничала, что навряд ли смогу уснуть в ближайшие несколько часов, – сказала я и достала телефон.

    – Тогда займемся чем-нибудь другим, – улыбнулся он.

    «Ох, эти мужики! – подумала я, искоса глядя на довольное лицо Геры. – Надо же, насколько по-другому они устроены! А то, что я пару часов назад вытаскивала труп из ванны, что моя юная подружка в шоке и что я безумно беспокоюсь за нее, ему, как я вижу, и в голову не приходит. Неужели он всерьез думает, что я смогу сейчас заниматься сексом?»

    Я не ответила, раскрыла телефон и набрала номер Яна. Гера удивленно на меня глянул, видимо, не понимая, кому я звоню в такую рань.

    – Алло, слушаю, – раздался немного хриплый голос Яна.

    – Не разбудила? Доброе утро! Это Оля Лазорева.

    – Рано встаешь? Шонди встречаешь? – ласково ответил он. – Это дело! И день хорошо пойдет.

    – Шонди? – удивилась я. – А кто это?

    – По-нашему солнце, – пояснил Ян и тихо засмеялся.

    – А если я через полчасика подъеду, это не будет слишком рано? – поинтересовалась я.

    – В самый раз! – явно обрадовался он. – Книжка-то, значит, просится, раз ты так рано за работу принимаешься.

    – Дело не совсем в этом, – сказала я. – Просто так получилось.

    Когда я убрала телефон в сумку, Гера посмотрел на меня и сказал, что довезет до Смоленской, раз я решила к Яну поехать.

    – Спасибо, конечно, – улыбнулась я. – Хотя могу и на метро. Ты и так сегодня занимаешься только моими делами.

    – Так ведь мы друзья! – ответил Гера. – А дружба – понятие круглосуточное.

    – Так всегда говорит Ириска, – заметила я. – И это дает ей право беспокоить людей в любое время суток.

    – И она права! – засмеялся Гера. – Ты уже решила, как писать будешь?

    Меня удивил этот вопрос. Но я всегда слушаю, что говорят на тему книг и особенно непрофессионалы.

    – У тебя есть какие-то предложения? – поинтересовалась я.

    – Да, мне кажется, что будет интересно в форме рассказов. Ян много всяких баек знает и о знахарях, и вообще из жизни. Ты эти рассказы чем-нибудь свяжи – и здорово получится, – предложил он.

    – Спасибо за совет, я поразмыслю, – уклончиво ответила я.

    – Только не подумай, что я хочу как-то повлиять, – сказал Гера. – Просто высказываю свое мнение.

    – Да, я поняла.

    Когда мы подъехали к офису Яна, Гера сказал, что заходить не будет, так как сразу поедет домой и попытается выспаться. Я еще раз поблагодарила его за помощь и крепко поцеловала.

    – Мы же друзья! – ответил он. – И я очень рад этому!

    – Я тоже! – улыбнулась я и выбралась из машины.

    Он уехал, а я пошла к дому.

    «Надо же, Гера стал постоянно делать акцент на том, что мы друзья! – думала я. – А ведь я влюблена в него! И довольно сильно! И я так и не успела выяснить про эту Олю! Хотя он сказал, что это давняя любовь».

    Когда я подошла к двери, то оказалось, что она закрыта. Я позвонила, и Ян довольно скоро открыл ее. Вид у него, несмотря на шесть утра, был бодрый.

    – Голубушка, милушка, – сказал он, внимательно глядя мне в лицо, – ты что-то бледная. Или всю ночь любилися? Так должна изнутри сиять! Но тут что-то не то! Темнота какая-то.

    – Чай есть? – спросила я, заходя в коридор.

    – Есть, и горячий, – ответил Ян, быстро идя в офис. – Ты бы в туалет сходила, – добавил он, – а то вода уже подпирает.

    – А сама я, думаешь, не знаю? – пробормотала я.

    И отправилась с туалет. Приведя себя в порядок, пошла в офис. На столе было убрано, что меня приятно удивило. Видно, он подготовился к моему приходу.

    – Попей чайку, лапонька, – предложил Ян, пододвигая ко мне большую кружку. – Пирожки вот тут есть. Вчера клиентка целый пакет принесла, сама пекла для меня. Тут и с мясом, и с капусткой, и с яблоками. Кушай, Олюшка!

    Я поблагодарила и принялась за еду. Пирожки оказались хоть и холодными, но очень вкусными. Ян откинулся на спинку дивана и молча наблюдал за мной. Когда я закончила есть, вымыла чашку и убрала со стола, он придвинулся ко мне и взял за руки.

    – Говори, – тихо сказал Ян. – А то нам писать надо, а ты отягощена грузом, и даже не твоим. Книга от этого не пойдет.

    Я улыбнулась немного растерянно и все ему рассказала. Ян слушал внимательно, потом встал и закурил. Затянувшись несколько раз, он затушил окурок и снова сел на диван.

    – Оля, – серьезно проговорил он, – весь мир состоит из систем. Ты запомни это один раз и на всю жизнь. И это очень облегчит тебе существование. Система – это как воронка. Ты можешь заглянуть в нее, чтобы почерпнуть необходимую тебе информацию, но всегда следует соблюдать осторожность. Ведь она может затянуть настолько глубоко, что ты пропадешь в ней и даже можешь погибнуть. Твоя Марика – тоже система. И ты зачем-то в нее погружаешься.

    – Это просто несчастный подросток, – сказала я, видя, что он молчит. – Вначале мне был интересен персонаж эмо, потом сама Марика, потом как-то так получилось, что она стала просить помочь ей то в одном, то в другом. Не вижу в этом ничего опасного! Обычное общение с другим человеком, и только!

    – Ты сама сейчас описала поэтапное погружение в чужую систему, – ответил Ян. – И посмотри, к чему это привело! Ты сегодня испытала стресс из-за совершенно посторонних тебе людей. Как ты понимаешь, система продолжает тебя затягивать, потому что ты обязательно поедешь туда, будешь сопереживать, вновь пытаться помочь. Да и показания еще давать заставят.

    – Это вряд ли! – задумчиво проговорила я. – Ведь имеется предсмертная записка, из которой понятно, что это самоубийство.

    – Представь идущие часы с открытой крышкой, – продолжил Ян после паузы. – Ты видишь, какой это сложный механизм, видишь движущиеся колесики, которые зубцами цепляются друг за друга и приводят часы в движение. Так и наша жизнь. Системы – это те же колесики, и они должны только соприкасаться, но никак не сливаться друг с другом, понимаешь? Что будет, если одно колесико начнет внедряться в другое? Механизм сломается – и движение остановится. Бери тетрадь, – неожиданно предложил он, – пора записывать, а то я потом собьюсь с мысли.

    Я лежал на копне сена и смотрел в небо. Одна звезда, висящая прямо надо мной, была очень крупной и ярко сияла, невольно притягивая мой взгляд.

    Я начал смотреть только на нее. Она становилась все крупнее и крупнее и вскоре заполнила собой все видимое пространство. Планета была окутана мощным энергетическим полем, по цветам напоминающим земное. Но это поле было более подвижным и меняющимся за счет многочисленных воронок. Я не смог преодолеть любопытство. Соблюдая максимальную осторожность, без конца анализируя и перепроверяя свои ощущения, я погрузился в одну из воронок. Энергия была очень благоприятной. Меня будто омыло ласковой волной. Но она была чуждой. Моя душа всячески сопротивлялась ее проникновению. Но я упрямо оставался на месте, пытаясь перенастроить себя на эту энергию. Мне хотелось понять ее суть и определить воздействие. Через какое-то время я почувствовал, что привыкаю и начинаю адаптироваться. Проанализировав то, что получил, я понял, как действует эта система. Я настолько увлекся этими открытиями, что все-таки перешел грань, и меня затянуло непозволительно глубоко. Вовремя опомнившись, я набрал в память побольше информации и хотел вылететь обратно, но это оказалось невозможно. Воронка не только крепко держала меня, но и продолжала втягивать внутрь. Тогда я очистился, выбросив из памяти весь груз только что полученной информации. Меня просто раздирало от желания вновь погрузиться в эту энергетику, но я четко усвоил уроки. И я оставил эту систему, с трудом преодолев себя.

    Вернувшись в обычное состояние, с облегчением ощутил под собой мягкое сено. Пришла информация: нельзя не только полностью погружаться в чужие системы, но даже просто цепляться за них. Цепляться – это первый шаг к погружению. И если рассматривать людей как системы, то не стоит цепляться за чужие проблемы, потому что, пытаясь их решить, ты нарушишь свою собственную гармонию.

     Я вспомнил пьяного отца и реакцию матери. Мне увиделось это как столкновение двух систем. Пьянство отца – это прежде всего его личная проблема, и никто не в силах справиться с ней. Но мать, поддаваясь своим эмоциям, пыталась по-своему решить чужую проблему, погружалась в это, и, ничего не достигнув, теряла энергию, набиралась отрицательных эмоций и этим вредила себе. Став взрослым, я часто наблюдал семьи алкоголиков. Все повторялось в точности. И часто жены, пытаясь помочь, полностью погружались в систему мужа и сами начинали пить.

     Мне увиделись все существующие системы как своего рода резервации, со своей территорией, границами, охраной и внутренними законами. Не стоило нарушать эти границы. Ведь можно просто со стороны просмотреть устройство интересующей системы, понять ее суть. И вовсе не обязательно углубляться на чужую территорию и тем более пытаться что-то изменить себе в угоду. Ведь каждая система развивается по своим собственным законам.

    Я повернул голову и увидел неподалеку высокую сосну. И я посмотрел на нее по-новому. Разве она цепляет другие системы? Она растет, развивается в гармонии с собой и окружающим миром и принимает все как должное. Солнце, ветер, дождь, зиму, лето, птиц, вьющих на ней гнезда, зверей, бегающих по ее веткам, жучков, подтачивающих ее кору, она не пытается переделать, подстроить под себя, а просто существует рядом.

    Мы работали до девяти утра. Ян говорил быстро, но перескакивал с одной темы на другую. Но я все записывала, решив, что дома систематизирую. Когда мы закончили, Ян предложил встретиться завтра, также рано утром. Я вздохнула и согласилась, только, конечно, не в шесть утра, а в семь.

    – Вот и хорошо, – говорил он, идя за мной по коридору, – вот и славно! Так наша книжка быстро напишется.

    У двери я остановилась и сказала:

    – Материал интересный, но давай сразу обговорим одну вещь.

    – Да? – настороженно спросил он.

    – Варианта два: или я пишу текст без изменений, только то, что ты мне надиктовываешь, естественно, литературно обрабатываю, или добавляю что-то свое, что сочту нужным.

    – Второй вариант подходит, – после краткого раздумья ответил Ян. – Это мне нравится.

    – Я, конечно, буду тебе приносить то, что уже написано, а ты будешь это внимательно просматривать. И если что-то не устроит, то мы это будем обговаривать и менять по возможности.

    – Просматривать, – закивал Ян. – Я ведь читать-то не умею! Ты уже выражаешься точно по существу.

    – Понятно! – улыбнулась я. – Тогда до завтра!

    Ян крепко обнял меня и поцеловал в щеку. И я вышла за дверь. Пока ехала домой, мысли о Марике не покидали. Я чувствовала, что не могу следовать советам Яна, что хоть это и чуждая система, но все равно я испытываю сострадание, волнение не оставляет меня, я беспокоюсь за Марику. Я даже хотела сразу поехать к ней, но потом подумала, что и Марика и Нора наверняка еще спят после такой тревожной ночи. И я отправилась домой, решив, что днем позвоню и все выясню.

    Частная переписка Ольги Лазоревой

    Кому: zlata-veresova@rambler.ru

    От кого: olga-lazoreva@yandex.ru

    Тема: рассказ


    Привет, Злата! Высылаю, как ты просила, рассказ о любви. Он точно отражает мое нынешнее мировосприятие. Пиши, звони. Целую.

    Оля

    любовь. doc

    Любовь

    Они решили расстаться и сделали это спокойно, осознанно и без болезненного выяснения отношений. Они встретились в парке, недалеко от дома, в котором прожили вместе чуть больше года. Октябрьский вечер был сырым и туманным, но они почему-то не захотели пойти в квартиру.

    – Я не знаю, что происходит с нами, – сказал Миша, – но я чувствую, что совершенно охладел к тебе.

    Он запахнул полы куртки и зябко поежился. Его серые глаза смотрели дружелюбно, но Маше показалось, что на самом дне таится холодок. Правда, ее это уже не трогало.

    – И я тоже это чувствую, – кивнула она, вертя в пальцах ярко-красный кленовый лист. – Видимо, наша любовь закончилась.

    – Скорее всего, – согласился Миша. – Что будем делать?

    – Расстаемся? – уточнила Маша и бросила лист на влажный асфальт.

    Ее светло-карие глаза смотрели дружелюбно, губы улыбались.

    – Да, – сказал он. – Это будет правильнее всего. А то дальше начнутся недоразумения, недомолвки, мы будем злиться, сами не зная почему, затем ссориться.

    – Ты прав, – согласилась она. – Это неизбежно. Когда любовь уходит, люди начинают постепенно ненавидеть друг друга, если живут и дальше вместе. Ты останешься в этой квартире?

    Они снимали ее, так как сразу решили, что идеально жить отдельно от родителей.

    – Нет, – немного неуверенно ответил Миша. – Все-таки я решил вернуться к своим. Если хочешь, то можешь продолжать жить здесь.

    – Исключено, – категорически отказалась Маша. – Я тоже решила вернуться к родителям.

    – Что ж, значит, мы будем жить в соседних домах, как и раньше, – улыбнулся он.

    Они учились в одном классе, затем поступили в разные институты, а встречаться начали уже после окончания учебы. Это произошло очень быстро. Один из друзей Миши женился. Но праздника в ресторане оказалось недостаточно, и свадьба догуливала во дворе, благо стоял жаркий август. Там-то они и поняли, что влюбились. Хотя вначале, когда встретились, то первым делом вспомнили школьных друзей. Вдоволь нахохотавшись, они внезапно замолчали и внимательно посмотрели друг другу в глаза. И что-то произошло. Их словно притянуло, и через секунду их губы слились.

    – Наверное, я всегда был влюблен в тебя, – сказал Миша, когда перевел дух после поцелуя, который, казалось, длился вечность, – еще с первого класса. Но только сейчас это понял. Как странно!

    – И я в тебя, видимо, – улыбнулась Маша. – И правда странно, что мы осознали это через столько лет.

    Они обнялись и провели остаток ночи на скамейке под развесистым кустом сирени. Просто разговаривали и периодически целовались. А наутро, серьезно сказав друг другу: «Я люблю тебя», решили больше не расставаться.

    И вот сейчас, когда прошло больше года, они стояли на туманной октябрьской улице под тускло-желтым светом фонаря, смотрели в глаза друг другу и чувствовали, что между ними уже ничего нет.

    – Удачи тебе! – пожелал Миша.

    Он сделал движение, словно хотел наклониться и поцеловать, но тут же выпрямился.

    – И тебе! – ответила Маша, отступая на шаг.

    Они улыбнулись друг другу и разошлись в разные стороны по опавшей скользкой листве.

    Прошло два месяца. И хотя они жили в соседних домах, но ни разу за это время не встретились. И даже не звонили друг другу. Миша через две недели после расставания попытался построить отношения с другой девушкой. Они были коллегами, работали на одной фирме. Ее звали Зоя. Она была младше его на год, хорошенькая, темноглазая и рыжеволосая. Миша начал ухаживать, она охотно ответила. Все развивалось по стандартной схеме: походы в кино и кафе, прогулки, звонки, милые подарки, признания, нежность и секс. Но через месяц Миша как-то странно затосковал в обществе Зои, сам не понимая причины. И скоро не мог смотреть на нее без раздражения. Они начали ссориться все чаще и в Новый год окончательно разругались. Зоя расплакалась, сидя за накрытым столом возле новогодней сверкающей елки. Миша стоял перед ней, сжимая в пальцах серебристую спираль мишуры, и с трудом сдерживался, чтобы не ударить Зою. Он сам не понимал, что его так взбесило. Когда он немного успокоился, то с трудом выдавил:

    – Извини, я не хотел.

    Зоя подняла на него заплаканные глаза и тихо проговорила:

    – Ты просто не любишь меня, милый, вот и все. Все дело в этом.

    Миша посмотрел внимательно на ее заплаканное личико, на золотистые кудряшки, поблескивающие разноцветными искорками лака, на вздрагивающие худенькие плечики и решительно сказал:

    – А ведь ты права, Зоя! Я не люблю тебя.

    Он бросил мишуру на пол, развернулся и покинул ее квартиру.

    Маша в этот момент сидела на диване в обнимку с новым знакомым. Ей показалось тоскливым встречать Новый год одинокой, и подруга свела ее со своим братом, который осенью вернулся из армии. Марат ей понравился с первого взгляда, он выглядел мужественным, с интересным значительным лицом, на котором выделялись большие черные глаза. Это была их третья встреча, и Маша чувствовала себя воодушевленной. Марат пригласил ее к себе, сам приготовил праздничный ужин. И вот, выпив шампанского, они сидели на диване и болтали ни о чем. Марат попытался поцеловать ее, но Маша неожиданно почувствовала неконтролируемую антипатию, когда увидела близко его глаза. Она невольно отшатнулась. Марат мгновенно обиделся.

    «Чего это я? – неподдельно удивилась Маша. – Ведь он очень славный парень и нравится мне».

    Но настроение окончательно испортилось. Кончилось тем, что она сразу после полуночи начала собираться домой. Марат выглядел разочарованным, но отвез ее. Возле ее подъезда внимательно посмотрел в глаза, потом поцеловал руку.

    – Мы еще увидимся? – спросил он.

    – Конечно! – легко согласилась Маша. – Я тебе позвоню.

    Но так и не позвонила.

    А весной на нее накатила странная тоска. И ничего не радовало. Маша с трудом выносила общество коллег, и рабочий день казался ей бесконечным, родители вызывали раздражение, с подругами она практически перестала встречаться. Выходные Маша проводила в своей комнате, лежа на диване лицом к стене. Видимых причин для такого поведения не было, но когда прошел месяц, а в ее состоянии не наступило никаких перемен, родители забили тревогу. Машу отвезли к известному психологу. Но он после нескольких сеансов сделал вывод, что у Маши довольно распространенная «весенняя» депрессия. И начал лечить от нее.

    Апрель был необычайно теплым, все рано начало зеленеть, солнце весьма ощутимо грело, птицы заливались с раннего утра. После нескольких сеансов Маша почувствовала небольшое облегчение и даже стала выходить на улицу. Но она старалась вновь уединиться в каком-нибудь сквере или парке. Сидела там под деревьями и тупо смотрела вдаль. Ее ближайшая подруга неоднократно пыталась поговорить с ней. Но Маша твердила только одно, что она безумно устала, что ей все равно и что все это пройдет само собой. И жалобно просила оставить ее в покое.

    Миша в эту весну в начале апреля расстался с очередной девушкой. После неудачной встречи Нового года он словно с цепи сорвался и начал перебирать всех подряд. Бывало, что если девушка была уступчивой, он сразу спал с ней уже на первом свидании, но это еще больше охлаждало. Ему становилось смертельно скучно, и он зачастую даже не перезванивал. В марте в ночном клубе Миша познакомился с очаровательной хохотушкой Женей, его ровесницей. Она обладала живым насмешливым умом, легким характером и пикантной внешностью сексуальной куколки с пышной грудью. Парни мгновенно западали на нее. Не устоял и Миша. Женя сразу выделила его в толпе воздыхателей, так как он был довольно холоден, хотя и проявлял интерес. Они начали встречаться. Вначале Миша был очарован живым умом новой подружки, ее веселым характером. Две недели все было безоблачно, затем они устроили романтический ужин при свечах и занялись сексом впервые. Женя была на высоте. Она оказалась весьма искушенной особой, и Миша проснулся наутро счастливым. Он даже чуть не признался ей в любви, но отчего-то слова застряли у него в горле. После этого вечера Женя стала намного мягче, она ластилась к нему, как кошка, и выглядела явно влюбленной. Но к началу апреля Миша странно охладел к ней. Более того, Женя начала безумно раздражать его. Они стали часто ссориться, и в конце концов он ушел. Правда, извинился и сказал, что все это было ошибкой с его стороны, а Женя ни в чем не виновата. Она горько разрыдалась, глядя, как он забирает зубную щетку и бритву из ванной, шла за ним до дверей. Но он, выходя из ее квартиры, даже не оглянулся. Закрыв дверь подъезда, Миша испытал явное облегчение и поехал к родителям.

    Его жизнь снова пошла по накатанной колее. Работа, дом, друзья, футбол, но девушки словно потеряли для него всякий интерес. А к концу апреля на него накатила странная тяжелая тоска. Он начал злоупотреблять спиртным. И часто напивался после работы, приходя домой иногда под утро. Родители просто не знали, что думать. Их сына будто подменили. И никаких видимых причин для такой перемены не было. Так продолжалось почти весь май. 29 мая рано утром Мишу обнаружил дворник. Он сидел недалеко от своего подъезда, прислонившись к стене дома. Его глаза были открыты и неподвижно смотрели на соседний дом. Миша был мертв. Рядом валялась пустая водочная бутылка. В медицинском заключении было указано, что смерть наступила во время сильного алкогольного опьянения из-за остановки сердца.

    1 июня Мишу хоронили. Шел сильнейший дождь. Когда приехали на кладбище и понесли гроб к могиле, то увидели, что недалеко тоже проходят похороны. Гроб уже опускали. Родные Миши узнали родителей Маши. Оказалось, что она тоже умерла 29 мая.

    Просто уснула и не проснулась. Маша последнее время принимала транквилизаторы, так как страдала нарушением сна. По версии врачей, она случайно превысила дозу.

    Когда гробы опустили в землю и церемония была закончена, родные Миши и Маши сбились в кучу. Матери рыдали, закрыв лица руками, отцы смотрели то на одну могилу, то на другую с застывшими лицами.

    – Надо же, умерли в один день, странно как, – пробормотала тетка Миши и тяжко вздохнула.

    – Да, – закивала бабушка Маши, вытирая глаза. – Чудны твои дела, господи! И разве могут смертные понять их?








    Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке