Глава 6. ЖЕНЩИНЫ И ДЕТИ

ЭДМУНД СТАРШИЙ

Поскольку я увлекался автогонками, то хотел назвать сына «Стирлинг Мосс Ирвайн», но семья уговорила меня этого не делать, и это, наверное, хорошо, что я его так не назвал. Можете представить, как бы он себя сейчас чувствовал! Свой первый Гран-при Эдди увидел, когда ему было четыре или пять лет, мы как обычно во время летнего отпуска отправились на Гран-при Великобритании. Дети никогда не платили за вход на автодром, потому что я не считал нужным за них платить, ведь они — наше будущее. Я помню, как однажды Эдди всю ночь проспал рядом с автодромом, так что ему не пришлось платить, чтобы попасть внутрь. Он был просто обычным пацаном, и мы вместе собирали флаги и плакаты. Если они не были к чему-нибудь прикреплены, мы их забирали, и вешали на те два дерева, которые у нас росли. Однажды мы нашли рекламный щит «Джон Плейер Спешиал», который был в длину размером больше 30 футов. Он долго висел на наших деревьях.

Я гонялся на одноместных автомобилях, но никогда даже не думал о том, чтобы стать гонщиком Формулы-1. Для меня это было просто развлечение, и я думал, что и для Эдди это так. Просто еще одно дело, которым можно заняться, вот так все и началось. Потом уже все закрутилось, он поехал в Англию, из Англии — в Европу, из Европы — в Японию, и обратно. Когда начинаешь думать о том, как это все случилось, то просто иву даешься. Ему хотелось мотоцикл, но я подумал, что это опасно, и мы сменили старый Форд Капри на Форд Кроссл, и предполагалось, что я на нем буду гоняться, а он сможет на нем просто иногда ездить. Но я проехал на нем всего одну гонку, мне не понравилось, и я сказал Эдди: «Води его, гоняйся на нем, а я посмотрю, что у тебя выйдет».

Мы договорились, что он бесплатно будет работать на моей стоянке, и этим оплачивать свои гонки. Мы не покупали новые покрышки, другие гонщики отдавали нам свои старые шины. Деньги, которые мы тратили, могли бы пойти и на дом, но, похоже, Катлин не очень возражала. Она просто приняла этот факт. Эдди, чтобы продолжать гоняться, работал бесплатно семь дней в неделю. Когда мы приезжали в Англию, многие другие гонщики останавливались в гостиницах, а он спал в грузовике, где были механики и машина. Думаю, для него это было хорошей школой. Если приходится много работать, и за что-то бороться, тогда, я думаю, больше ценишь успех. Я всегда учил Эдди зарабатывать деньги и для этого работать. Я не одобряю молодежь, живущую на пособие по безработице, работа есть всегда, и если ты здоров, то должен работать, чтобы заработать себе на жизнь. Но я всегда старался помочь ему, если он сам не мог справиться. Когда ему была нужна новая гоночная машина, нам было нужно около 5 тыс. фунтов, потому что мы смогли хорошо договориться с новым производителем, и он смог ее получить. Тогда у меня и 25 фунтов не было, так что я отправился на встречу с директором банка и сказал, что Катлин хочет купить новую кухню. Нам дали кредит, и мы смогли купить машину. Когда у нас появился шанс с помощью Эдди Джордана попасть в команду английской Формулы Форд, с нас потребовали 10 тыс. фунтов, и мне пришлось опять отправиться на свидание с менеджером банка!

Людям кажется, что Эдди суперуверен в себе, но он уверен только в определенных вещах. Если он собирается что-либо сделать, и ему это кажется слегка опасным, то он хорошо все взвесит перед тем, как начать работать. Когда Эдди был маленьким, мы с Катлин сидели возле бассейна в Бангоре и смотрели, как он плавает. Он залез на самый верх вышки для прыжков — ему было тогда всего около шести лет — и подошел к краю, заглянул вниз, чтобы увидеть, куда он нырнет. В целом он провел там около 45 минут, чтобы определиться, будет он прыгать или нет. Я помню, что там был тогда Дик Миллиган, ирландский игрок в регби, он сломал тогда ногу и ему нужны были водные упражнения. Он смотрел на Эдди и кричал ему, чтобы он прыгал, но он не стал. Наконец, после длительных размышлений, он прыгнул. Все смотрели на него и хотели, чтобы он прыгнул. Но такой уж он, Эдди, он все взвешивает; он не рисковый человек от природы, он должен знать, что преимущество на его стороне.

Автогонки — это опасно, и то, что мне в них не нравится — это старт. В этот момент я всегда нервничаю. То же самое и Катлин, во время старта она выходит куда-нибудь погулять, а потом возвращается в паддок и досматривает гонку там. После старта я расслабляюсь и уже не так боюсь аварий. Если они и происходит, в Формуле-1 с этим неплохо справляются — у них одна из лучших медицинских служб в мире.

Эдди заработал себе репутацию дикаря, но он был хорошим ребенком и редко доставлял нам неприятности. Помню, как в возрасте шести или семи лет он полез на дерево, там застрял, потом сосед полез его снимать и тоже застрял. Я вернулся с работы и обнаружил двух человек, застрявших на моем дереве, так что мне пришлось лезть за ними и снимать обоих.

Автогонки были частью наших жизней, и продолжают быть. В традициях семьи, и моей, и семьи Катлин, и моего отца, было ходить на гонки. Обычно нам было очень весело, когда к нашему старому фургону выстраивалась очередь за гамбургерами из 20 или 30 человек. Мы познакомились со многими людьми, и они до сих пор наши друзья. Думаю, что тогда нам было веселее, потому что было меньше давления. Фактически, весело это было до тех пор, пока Эдди не получил работу в английской команде. В Формуле-1 не так много веселья, уик-энды очень напряженные. Нам везет, если удается поговорить с Эдди в паддоке хотя бы пять минут. Так много встреч, спонсорских мероприятий и всего другого, что у гонщика нет времени на простое общение.

И вообще, сейчас, когда он знаменит, мы не можем проводить так много времени как семья, и мне не хватает того общения, которое бывает между отцом и сыном. Даже когда он приезжает домой, ему постоянно звонят и мы не может им отказать. На Гран-при мы приезжаем на грузовичке, и иногда он приходит туда что-нибудь перекусить, также как и Соня. Но люди об этом узнают, и все превращается в пип-шоу. Думаю, что такова цена славы. Сейчас многие фаны не верят, что мы родители Эдди, когда мы приезжаем на Гран-при и паркуемся на стоянке. Им кажется, что мы должны останавливаться в большом отеле, но мне нравится кемпинг, потому что там более расслабяющая обстановка.

Когда он едет на Гран-при — это работа для него, а для нас с Катлин — выходной, так что мы стараемся не сильно попадаться ему под ноги. Наверное, то же самое было бы, если бы кто-нибудь пришел ко мне в гараж и смотрел, как я работаю. Но зимой у нас появляется вполне реальный шанс отдохнуть с ним вместе. В прошлом году мы провели на его яхте неделю возле итальянского побережья, и это была чудесная неделя — Эдди смог расслабиться и покататься на водном велосипеде, и мы все смогли побыть вместе, как семья.

Мы с Катлин познакомились на танцах и два года переписывались, пока я был в Канаде. Ей не очень нравилось то, что я любил выпить и позависать с приятелями, но, в конце концов, я ее завоевал. Мы поженились в 1962 году, и на медовый месяц отправились в путешествие по Ирландии и много рыбачили. Помнится, что у Катлин улов всегда был больше, чем у меня. Очень быстро родились Соня и Эдди. В ту ночь, когда он родился, я был на ночном дежурстве, которое заканчивалось в 7 утра. Соне тогда было около 18 месяцев, и когда родился Эдди, мы были счастливы, что они оба у нас есть. У нас было очень мало денег, мы жили от зарплаты до зарплаты. Если деньги были у меня, то я просто шел и тратил их, так что ими стала заправлять Катлин. Работа была тяжелая, особенно когда у тебя молодая семья, но она никогда не жаловалась, если я тратил деньги на автогонки. Их можно было потратить и на дом, что сделало бы ее жизнь легче, но она всегда нас поддерживала. Эдди всегда любил машины. Когда он был маленьким, я иногда брал его с собой в машину, если он не хотел спать, и он всегда засыпал.

Иногда я думаю о тех днях, как все было. В этом году мы были на яхте Эдди в порту Монако, и я сидел и пил шампанское с Катлин. С нами было несколько друзей, и я сказал им: «Первый раз я сюда попал вместе со своим шурином, мы ехали сюда около 1500 или 2000 миль из Дурхэма. Мы были за рулем весь день и всю ночь, и потом уснули на парковке у шоссе». Вот так мы провели тот уик-энд, спали на шоссе и смотрели гонку. Сравнивая с теми временами, трудно поверить, что сейчас мы в порту вместе со всеми этими богачами, и что Эдди здесь выступает как гонщик, соревнуясь за высшие места.

Успех Эдди сделал нашу жизнь более интересной. Мы путешествуем по всему миру и встречаемся с огромным количеством людей, у нас появилось много друзей, не только потому, что мы имеем отношение к Эдди — большинство даже не знает, кто мы такие. Теперь мы можем путешествовать по миру, в Австралию, Южную Африку и Германию, и видеться с друзьями. Если бы Эдди не попал в Формулу-1, нам бы это было не по силам. Он определенно улучшил качество нашей жизни, и я надеюсь, что пока так все и будет.

Сейчас у Эдди такой высокий статус, что нас теперь узнают все больше и больше. Результатом стало то, что люди подходят и заговаривают с нами, хотят с нами сфотографироваться и взять автографы. Должен признать, что иногда для нас это слишком. Недавно мы закусывали в баре, и к нам подошли несколько человек. Они могут быть помехой, но они — фаны, и я всегда стараюсь не забывать, что и сам был таким, так что я стараюсь уделить им столько времени, сколько нужно, и дать им автографы.

После гонки мы обычно получаем кубок. Недавно в Будапеште мы остановились в Беккетсе, и взяли кубок с собой в бар, и все фаны, которые были там, смогли с ним сфотографироваться. Людям это нравится, потому что это отличается от их обычной повседневной жизни.

ЭДДИ

Зоя — моя дочь. Я познакомился с ее матерью, Марией Драммонд, когда гонялся в Формуле-3 в 1988. Вне всякого сомнения, Мария оказала одно из важнейших воздействий на мою жизнь, и отношения с ней — одни из самых серьезных, которые у меня когда-либо были. Она следила за моей карьерой, когда я был одним из многих, как боролся за признание, и как стал способен бороться за чемпионат мира. Несмотря на все давление, которое на нас оказывает Формула-1 и тот факт, что мы живем раздельно, мы очень сильно друг друга уважаем. И моя любимая дочь Зоя наполнила наши жизни богатством.

МАРИЯ

Мы познакомились с Эдди в Макао, когда он выступал там в гонках. Моим первым впечатлением было: «Окей, он неплохо выглядит». Я думала, что он — итальянец. Там был еще и отец Эдди, Большой Эд, мой друг спросил его, можно ли нам сфотографироваться с Эдди, и Большой Эд нас сфотографировал. Через три дня я пошла в клуб, встретилась с друзьями, и он тоже был там, танцевал и выглядел очень счастливым. Он подошел и поцеловал меня, что стало для меня сюрпризом, но я подумала: «Это ничего не значит, ему просто хорошо, лучше не создавать ему проблем». Я не знала, была ли у него подружка или нет.

Мы поддерживали нашу дружбу целый год, и он продолжал звонить мне из Европы, и это меня удивляло, потому что я этого не ожидала — у гонщиков совсем другая репутация — любить и бросить. Я подумала, что действительно нравлюсь ему, даже если в то время я и встречалась с другими. Он мне иногда говорил: «Зачем тебе нужен этот парень, когда с тобой мог бы быть я?» Я думала, что он просто шутит.

Спустя год я поехала в Европу, и встретилась с ним опять, и все началось как раз тогда, потому что я незадолго до этого рассталась со своим парнем, и теперь мы с Эдди начали чаще общаться. Когда у него в 1991 году появился выбор возможность гоняться в Японии, или остаться в Европе, он решил поехать в Японию, и это было здорово для нас и наших отношений. Он просто летал из Японии в Макао и обратно, чтобы со мной увидеться. Я работала в налоговом офисе в Макао, но, тем не менее, у нас было много времени, которое мы могли бы провести вместе. По его поведению я была уверена, что он меня любит. Мне не нужно было быть настойчивой или постоянно быть с ним, и это производило на меня впечатление.

Он отличался от других парней, с которыми я встречалась. Он был по-своему очень привлекательным, и постоянно забавлял меня. Помню, я ему сказала: «Ты очень самонадеян», а он однажды мне позвонил и сказал: «Представь, еще одна девушка сказала, что я очень самонадеян, так что я думаю, что ты была права!». Он всегда был разным. Он считается самоуверенным и высокомерным, но мне кажется, что он достаточно стеснительный и держит свои эмоции под контролем, особенно с людьми, с которыми не очень хорошо знаком. Когда он знакомится с новыми людьми, он ведет себя достаточно тихо, и иногда это поведение ошибочно принимают за высокомерие. Он открывается и расслабляется только с теми, кого хорошо знает. Должна сказать, что нам всегда было легко друг с другом. Иногда гонки в Японии были не таким уж и удовольствием для него — но когда он приезжал ко мне, то это было похоже на встречу старых друзей, для нас обоих. Я серьезно не относилась к гонщикам. Он человек, который чего-то стоит, и он это знает; он знает, когда люди искренни с ним.

Не могу сказать, что он был образцовым парнем, он был таким грязнулей. Случалось, что я уходила на работу, а по возвращении находила мелкие клочки газет, разбросанные по полу, и мне приходилось убирать всю комнату. Но мне кажется, ему нравилось, что я о нем забочусь, и мне самой нравилось о нем заботиться, так я могла показать, что люблю его. Я мыла ему волосы, и сушила их, просто перебирая руками, пока они не высыхали. Я делала ему массажи, и старалась помочь ему расслабиться, и также чистила ему виноград и удаляла косточки перед тем, как дать ему поесть. Я его баловала, а ему это очень нравилось. Для меня важно прикосновение, и он любит, когда я к нему прикасаюсь. Он был очень романтичным. Он присылал мне письма и цветы, и это было чудесно. А еще он путешествовал по миру с целым кошельком мелочи, чтобы иметь возможность позвонить мне из любого места, где бы он ни находился.

Нам действительно хотелось, чтобы все был хорошо, но, когда он попал в Формулу-1, я поняла, что все закончится. Жизнь закрутилась еще быстрее, и вокруг было так много искушений. В отношении женщин я ему не доверяла, и мне хотелось честных отношений без лжи. Вдобавок ко всему этому прибавились еще и постоянные разъезды, так что в любом случае это было бы трудно. Я просто приняла решение. Инициатива разрыва исходила от меня. Эдди верил, что все будет нормально, но я не была так в этом уверена. В конце 1993 года он предложил мне выйти за него замуж, и мы стали вместе подыскивать дом в Ирландии. В 1994 году, когда он первый год выступал за «Джордан», я знала, что ничего не получится, и к концу года мы расстались.

Я знала, что Формула-1 — это его большой шанс, и она изменит его жизнь. Мне казалось, что дать ему свободу — это лучшее, что я могу для него сделать. Оглядываясь назад, не могу сказать, было ли это правильным решением, но этого я не узнаю никогда.

Но и после разрыва мы остались хорошими друзьями. Затем появилась Зоя. Я приехала навестить Большого Эда и Большую Кэт, маму Эдди, которая живет в Северной Ирландии, а также увидеться с друзьями. Я не ожидала встретить Эдди, и эта встреча не была целью моего путешествия. Для меня всегда была важна семья Эдди. Мои родители умерли, и я стала считать Эда и Кэт своими родителями. В том году умер прадедушка Эдди, так что я решила заехать и увидеться с ними по дороге в Португалию. Я наполовину китаянка, на четверть португалка и на четверть шотландка, так что у меня много мест, где я могу встретить своих родственников!

Я приехала в их дом, и следующее, что случилось потом — его вертолет приземлился на заднем дворе, он был там, а его пилот сказал: «Я не знал, что мы останемся на ночь». Тогда же я подумала: «Куда ты приехала — тебя тут ждет Эдди». Я полагаю, это случилось, потому что мы все еще любили друг друга.

Для меня не существовало вопроса, оставлять Зою или нет. Я чувствовала, что справлюсь, мне было 29 лет, я чувствовала себя защищенной и в жизни, и эмоционально, чтобы вырастить ребенка и найти в себе силы стать матерью-одиночкой. Когда я сказала Эдди, он был в шоке, потому что не знал, что с этим делать. Он знал, что не сможет всегда быть с Зоей или со мной, и я не думаю, что он знал, как справиться с этой ситуацией. Хотя сейчас он обожает Зою, поначалу ему трудно было принять эту мысль. Потом я сказала его родителям, фактически я сказала им раньше, чем Эдди, и они сказали, что поддержат меня, какое бы решение я ни приняла.

Зоя родилась 27 марта, и для начала мы все просто учились новой ситуации. Я поехала в Австралию к друзьям. Мы сохранили все в тайне не потому, что нам было чего стыдиться, а потому, что я подумала, для карьеры Эдди будет лучше ничего не говорить. Я не хотела тогда, и сейчас не хочу привлекать к себе внимание. Зоя — прекрасный ребенок, с ней было легко, когда она была маленькой, и легко сейчас, когда она подросла. Когда она была совсем малышкой, она никогда не плакала; когда просыпалась, она просто лежала на своем одеяле и улыбалась мне, пока я ее не покормлю или не поиграю с ней.

Я никогда не теряла контакта с Эдди или его семьей, и появление Зои только укрепило наши отношения. Только потому, что я перестала встречаться с Эдди, я не перестала видеться с его семьей. Некоторое время со мной в Кенте жила Соня, и все они вот уже десять лет являются частью моей жизни. Мне удалось хорошо узнать их, и они действительно очень хорошо ко мне относятся. Думаю, мне повезло, что они так меня поддерживают.

Когда Эд и Кэт ездят на гонки, они заезжают увидеться с нами, и я вместе с Зоей тоже езжу в Ирландию, так что вообще мы достаточно часто встречаемся. Зоя любит своих бабушку и дедушку, и когда их рядом нет, она может иногда вдруг сказать: «Хочу бабушку и деда», и начинает плакать. Однажды мне пришлось позвонить им утром, когда и девяти часов еще не было, потому что она проснулась и плакала, хотела их увидеть. Теперь, когда я опять переехала в Макао, это не так легко, но мы всегда устраиваем так, чтобы встретиться. У Эдди есть свой самолет, так что нам не приходится ждать по два года, чтобы он смог к нам вырваться. Я просто должна жить своей жизнью. Эдди всегда заботится о нас в финансовом отношении, а Эд и Кэт всегда меня поддерживали эмоционально.

Зоя похожа на нас обоих. Форма лица у нее от Эдди, а фигура моя. Форма глаз у нее точно такая же, как и у меня, но они голубые, как глаза Эдди. У нее мой нос и губы, а подбородок — Эдди. По характеру, мне кажется, она больше похожа на него, чем на меня. Она упрямая и достаточно стеснительная, и пытается узнать человека получше, прежде чем ему доверять. У нее такая же замедленная эмоциональная реакция на события, как и у Эдди. Она будет притворяться, что ничего ее не волнует, и не будет показывать своих эмоций, но после они обязательно проявятся. Например, когда мы уезжаем от ее бабушки и дедушки, она делает вид, что ее это не волнует, и ведет себя так, вроде бы она просто собралась пойти выпить чаю в соседний дом. А потом, через несколько часов, после посадки в лондонском аэропорту, она будет очень расстроена и внезапно поймет, что еще некоторое время она их не увидит. Все, как у ее отца, все эмоции спрятаны.

И, как ее отец, она сорвиголова и любит скорость. Недавно Зоя увидела портрет Эдди в молодости и сказала: «Это я, это я». Они очень похожи. Я рада, что она похожа на него. Она — это прекрасная память о чудесных отношениях. Это похоже на то, что часть Эдди всегда будет со мной.

Эдди был слегка напуган этой ситуацией, так что когда она была совсем маленькой, он ее нечасто видел, и он терпеть не может детский плач. И он был очень занят — это был его первый год в «Феррари», он много ездил, и у него не было времени получше познакомиться с Зоей. Когда ей было шесть месяцев, я переехала в Англию, и мы жили в Чистлхерсте в Кенте. Когда они первый раз встретились, Зоя была им достаточно напугана, и ей потребовалось время, чтобы привыкнуть к мысли, что он все время рядом. Он тоже не знал, что нужно делать с маленьким ребенком, так что процесс обучения шел для них обоих.

Теперь у них прекрасные отношения, и она конечно в курсе, кто такой ее отец, потому что каждый раз, когда его показывают по телевизору, она подходит к экрану и говорит: «Это мой папа, Эдди Ирвайн — мой папа». Она действительно очень им гордится, и очень радуется каждый раз, когда видит его по телевизору. Я надеюсь, что в будущем они смогут очень хорошо узнать друг друга. Сейчас она все еще очень маленькая, но я надеюсь, что он будет с ней, когда она подрастет. Что касается его работы, я надеюсь, что он выиграет чемпионат мира и надеюсь, что он будет счастлив.

Не знаю, вернемся ли мы к тому, что было. Так много всего случилось. Чему быть — того не миновать. Я верю в фатум и судьбу. Однажды мы были в Гонконге, и пошли в парк. Эдди начал читать какие-то журналы, которые он купил, но когда мы сидели, вдруг появились два индуса, и подошли к нам. Один из них сказал Эдди: «Тебе очень повезло. Я никогда не встречал таких, как ты, но тебе очень повезло, ты можешь тратить свои деньги, потому что их у тебя всегда будет больше». Я тогда подумала, что это хорошая новость! Но это было еще и очень странно, потому что предсказатели обычно подходят не к мужчине, а к женщине, но этот был твердо уверен, что нужно выбрать Эдди. Затем он сказал мне: «Не волнуйся о том, что он говорит, у него доброе сердце и он очень везуч». Это было в 1992 году. Предсказатель был прав, и я уверена, что следующие 10 лет принесут больше радости, и, надеюсь, больше счастья нам обоим.








Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке