II. ЧТО ТАКОЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ?

Теперь мы должны разобраться с самым сложным, а именно с путаницей вокруг термина "экзистенциализм". Этим словом обозначают все подряд – от вызывающего дилетантизма некоторых членов авангарда с левого парижского побережья до философии отчаяния, оправдывающей самоубийство, или антирационалистической системы немецкой мысли, записанной в таком эзотерическом стиле, который раздражает любого эмпирически настроенного читателя. Экзистенциализм, скорее, является выражением основных измерений современного эмоционального и духовного склада и проявляется во всех аспектах нашей культуры. Его можно обнаружить не только в философии и психологии, но и в искусстве (например, Ван Гог, Сезанн, Пикассо), в литературе (Достоевский, Бодлер, Кафка, Рильке). Экзистенциализм на самом деле является уникальным, особенным изображением психологической ситуации современного западного человека. Как мы увидим далее, это культурное направление уходит корнями в ту же самую историческую реальность, тот же самый психологический кризис, из которого выросли психоанализ и другие формы психотерапии.

Терминологическая путаница встречается и в среде высокообразованных людей. В New York Times была опубликована статья, в которой приводились слова Сартра, осуждающие действия русских коммунистов, направленные на подавление свободы в Венгрии, а также свидетельствующие об окончательном разрыве Сартра с ними. В этой статье Сартр был назван лидером "экзистенциализма, материалистической формы мысли". Здесь мы обнаруживаем две причины путаницы: первая – отождествление экзистенциализма с работами Жана-Поля Сартра. Мы уже не говорим о том, что Сартр известен скорее по его драмам, романам и фильмам, чем по глубокому психологическому анализу. Сартр представляет нигилистический, субъективистский полюс экзистенциализма, и его позиция является неудачным примером для знакомства с этим направлением. Вторая, более серьезная причина, связана с определением экзистенциализма в этой статье как "материалистической формы мысли". Трудно себе представить неточность такой степени, так как экзистенциализм, напротив, описывает идеалистическую форму мышления. Сутью этого направления является описание и анализ человеческой природы – неважно, в литературе или искусстве, философии или психологии – на уровне, который разрушает старую дилемму материализм или идеализм.

В общих чертах экзистенциализм можно определить как стремление понять человека, не раскалывая его на субъекта и объекта. Западная мысль и наука терзались этим расколом со времен Ренессанса. Бинсвангер назвал этот раскол "раковой опухолью всей психологии... раковой опухолью доктрины о расколе мира на субъекта и объекта". У экзистенциального пути понимания человеческого существа были такие блестящие предшественники в западной истории, как Сократ в диалогах, Августин с его глубинным психологическим самоанализом, Паскаль с его борьбой за место для "доводов сердца, которых не знает разум". Развитие экзистенциальной мысли началось около ста лет назад после жесткого протеста Кьеркегора против царящего рационализма, против гегелевского "тоталитаризма причины", как говорил Маритен (Maritain). Кьеркегор заявил, что гегелевское отождествление абстрактной истины с реальностью – это иллюзия, трюк. Кьеркегор писал: "Истина существует только в той степени, в какой индивид сам ее производит". Он и его последователи выступали против рационалистов и идеалистов, которые рассматривали человека только как субъекта, то есть обладающего реальностью только как мыслящее существо. Так же решительно они боролись и с представлением о человеке как об объекте, которым можно управлять и которого можно контролировать. Примеры этому можно найти почти во всем западном мире, пытающемся превратить людей в безличные комбинации, почти в роботов, которые удовлетворяли бы запросам широко распространенного индустриального и политического коллективизма наших дней.

Эти мыслители искали противоположность интеллектуализма ради нее самой. Они протестовали сильнее, чем ортодоксальные психоаналитики, против использования мышления в качестве защиты от жизни или подмены непосредственного существования. Один из ранних представителей социологического крыла экзистенциализма Фейербах проницательно заметил: "Не желайте быть философом в противоположность бытия человеком... не думайте как мыслитель... думайте как живое, реальное существо. Думайте в экзистенции"[41].

Корень слова "экзистенция" – ex-sistere – означает выделяться, возникать, появляться. Это точно указывает на то, что представители данного течения искали в искусстве, философии или психологии. Они пытались изобразить человека не как комбинацию статических субстанций или механизмов, а описать его в появлении и становлении, то есть в его существовании. Не важно, насколько интересен или теоретически верен тот факт, что я состою из таких-то и таких-то химических элементов или действую благодаря таким-то и таким-то механизмам. Главное заключается в том, что мне случилось существовать в этот данный момент, в этом времени и пространстве, и моя проблема состоит в том, как мне осознать этот факт и что с этим делать. Как мы увидим дальше, экзистенциальные психологи и психиатры не исключили полностью динамизмы, влечения и поведенческие стереотипы из своего исследования. Но они придерживаются того мнения, что это все невозможно понять вне того контекста, что перед нами человек, которому случилось существовать, быть, и если мы не будем это помнить, то все, что мы знаем об этом человеке, потеряет свое значение. Таким образом, их направление всегда динамично; экзистенция всегда соотносится с бытием, становлением. Они стремятся понять это становление не как сентиментальный артефакт, но как фундаментальную структуру человеческого существования. Встречая в этих главах термин "бытие" (being), читатель должен помнить, что это не статичное слово, а отглагольная форма, причастие (в английском языке – прим. переводчика) от глагола "быть" (to be). Экзистенциализм в своей основе связан с онтологией, наукой о бытии (ontos от греческого "being").

Мы более отчетливо поймем значение этого термина, если вспомним, что в западной мысли "существование" традиционно противопоставлялось "сущности". Сущностью будет зелень палки, ее плотность, вес и другие характеристики субстанции. Практически все время, начиная с эпохи Возрождения, западная мысль исследовала понятие сущности.. Традиционная наука пытается открыть такую сущность или субстанцию, как говорит профессор Уайлд из Гарварда, она утверждает метафизику сущности[42]. Поиск сущности действительно может привести к открытию универсальных научных законов огромной важности или к блестящим концепциям в логике или философии. Но в этих рамках к подобным положениям можно прийти только через абстракцию. Существование данного конкретного индивида должно быть вычеркнуто из этой картины. Например, мы можем показать, что, прибавляя три яблока к другим трем яблокам, мы получаем шесть яблок. Но то же самое было бы верным, если бы мы заменили яблоки единорогами. С точки зрения математики абсолютно неважно, существуют ли на самом деле яблоки или единороги. То есть какое-либо положение может быть верным, не будучи при этом реальным. Возможно, из-за того, что это направление привело к важным открытиям в некоторых областях науки, мы забываем о том, что оно предполагает отстраненный взгляд, при котором реальные индивиды не принимаются во внимание[43]. Остается разрыв между правдой и реальностью. И решающим вопросом, с которым мы сталкиваемся в психологии и других науках о человеке, является именно этот разрыв между абстрактной правдой и экзистенциальной реальностью живущего сейчас человека.

Чтобы не казалось, что мы имеем дело с искусственным, фиктивным человеком, позвольте заметить, что этот разрыв между правдой и реальностью открыто признается представителями поведенческой психологии и рефлексологии. Кеннет В. Спенс (Kenneth W.Spence), выдающийся автор одной из поведенческих теорий, пишет: "Для психолога как ученого не должно существовать вопроса о приоритете исследования того или иного поведенческого явления в зависимости от степени его близости к реальности". Таким образом, здесь говорится о том, что реальность изучаемого не является вопросом первостепенной важности. Какие же области в таком случае должны быть отобраны для исследования? Спенс отдает приоритет явлениям, которые "можно контролировать и анализировать на уровне, необходимом для формулирования абстрактных законов"[44]. Нигде наша позиция не была изложена более четко и ясно: 1) выбирается то, что может быть сокращено до степени абстрактных законов, 2) для цели исследования реальность изучаемого не важна. На основе этого направления возникло много впечатляющих психологических систем с нагроможденными друг на друга абстракциями. Однако мы, как это часто происходит с учеными, попадаем под влияние комплекса сооружения еще до постройки прекрасного здания. Здесь есть только одна проблема: это здание гораздо чаще, чем мы могли бы предположить, оказывается оторванным от реальности человека в самом своем основании. Сейчас мыслители, психологи и психиатры экзистенциального направления занимают прямо противоположную Спенсу позицию. Они настаивают на том, что для науки о человеке необходимо и возможно изучать человеческие существа в их действительности.

Кьеркегор, Ницше и их последователи предвидели этот растущий разрыв между правдой и реальностью в западной культуре. Они пытались развеять иллюзию западного человека о том, что реальность может быть понята только в абстрактных понятиях. Но, выступая против голого интеллектуализма, они не были ни простыми активистами, ни антирационалистами. Антиинтеллектуализм и другие современные направления, согласно которым мышление подчинено действию, не следует смешивать с экзистенциализмом. Другая альтернатива – исследование человека как субъекта или объекта, приводит к потере живого, реально существующего человека. Кьеркегор и другие экзистенциальные мыслители обращались к реальности, лежащей в основе как субъективности, так и объективности. Они полагали, что мы должны изучать не только человеческий опыт как таковой, но, более того, мы должны изучать человека, который приобретает этот опыт, который его делает. Как указывает Тиллих, они настаивали на том, что "реальность или бытие не объект когнитивного опыта, но, скорее, "существование", реальность, происходящая сейчас, с акцентом на внутреннем личностном характере опыта, получаемого человеком в эту минуту"[45]. Этот отрывок, наряду с процитированными выше, показывает читателю, как близок экзистенциализм к глубинной психологии наших дней. Не случайно, что великие экзистенциальные мыслители девятнадцатого века Кьеркегор и Ницше являются одними из самых выдающихся психологов (в динамическом смысле) всех времен и что один из современных лидеров этой школы Карл Ясперс первоначально был психиатром и написал замечательный текст по психопатологии. Когда читаешь глубокий анализ страха и отчаяния, сделанный Кьеркегором, или поразительно точное понимание Ницше негодования, вины и враждебности, которые сопровождают подавленные эмоциональные силы, то надо заставить себя понять, что читаешь работы, написанные 75-100 лет назад, а не современный психологический анализ. Центральная проблема экзистенциализма – заново открыть живого человека посреди фрагментарной и дегуманизированной современной культуры, с этой целью они и погружаются в глубины психологического анализа. Они рассматривают не изолированные психологические реакции сами по себе, а психологическое бытие живого человека, который делает свою жизнь. Можно сказать, что они используют психологические термины в онтологическом смысле[46].

Мартина Хайдеггера обычно рассматривают как основателя современной экзистенциальной мысли. Его работа "Бытие и время" имела радикальное значение для Бинсвангера и других экзистенциальных психиатров и психологов. Она дала им то, что они искали, – хорошую основу для понимания человека. Мысль Хайдеггера – точная, проницательная, научная в европейском понимании исследования независимо от того, к каким выводам ведут Хайдеггера его вопросы. Его мысль идет вперед с неистощимой энергией, досконально изучая все на своем пути. Но труды этого автора практически невозможно перевести. Только некоторые его работы есть на английском[47]. У Жана-Поля Сартра самым важным для нашей темы является феноменологическое описание психологических процессов. Помимо Ясперса, можно назвать таких выдающихся экзистенциальных мыслителей, как Габриэль Марсель во Франции, Николай Бердяев, родившийся в России, затем эмигрировавший в Париж, где он умер достаточно молодым, Ортега-и-Гассет и Унамуно в Испании. Пауль Тиллих посвятил свою работу экзистенциальному направлению, можно сказать, что его книга "Мужество быть" является одним из самых убедительных описаний экзистенциализма как направления, рассматривающего действительный процесс жизни, изданная на английском языке[48].

Новеллы Кафки описывают ситуацию отчаяния, обесчеловечивания современной культуры. Экзистенциализм говорит от лица этой культуры, к ней же самой обращаясь. "Незнакомец" и "Чума" Альберта Камю – замечательные примеры современной литературы, где экзистенциализм частично осознает себя. Но, возможно, наиболее живое описание смысла экзистенциализма можно найти в современном искусстве, отчасти из-за того, что оно выражается более символически, чем сознающая себя мысль, отчасти из-за того, что искусство всегда показывает с особой ясностью духовный и эмоциональный настрой данной культуры. Далее мы часто будем ссылаться на связь современного искусства и экзистенциализма. Здесь позволим себе только заметить, что в работах таких выдающихся представителей современного движения, как Ван Гог, Сезанн и Пикассо, присутствуют некоторые общие элементы: во-первых, протест против лицемерной академической традиции конца девятнадцатого века, во-вторых, попытка проникнуть вглубь и ухватить новое отношение к действительности природы, в-третьих, попытка вернуть к жизни живость и честность, непосредственное эстетическое переживание и, в-четвертых, отчаянная попытка здесь и сейчас выразить смысл ситуации современного человека, даже если это означает изображение отчаяния и пустоты. Тиллих, например, считает, что картина Пикассо "Герника" дает наиболее верный и точный портрет фрагментарного, разорванного состояния довоенного европейского общества, и "показывает то, что сейчас чувствуют в своей душе многие американцы, – раскол, экзистенциальные сомнения, пустоту и бессмысленность"[49].

Экзистенциальное направление было спонтанным ответом на кризис в современной культуре. Это положение доказывает не только факт его появления в литературе и искусстве, но и то, что философы, жившие в разных частях Европы, не знакомые с работами друг друга, часто развивали сходные идеи. Основная работа Хайдеггера "Бытие и время" была опубликована в 1927 году, Ортега-и-Гассет еще в 1924 году разработал и частично опубликовал поразительно похожие идеи, хотя и не был непосредственно знаком с работами Хайдеггера[50].

Безусловно, это правда, что экзистенциализм зародился во время культурного кризиса. Мы всегда обнаруживаем его признаки на революционном полюсе современного искусства, литературы и мысли. По моему мнению, этот факт говорит скорее о надежности его находок, чем об обратном. Когда культура бьется в конвульсиях переходного периода, индивидуумы в обществе страдают от чувства духовного и эмоционального крушения. Когда люди обнаруживают, что привычный образ мысли больше не обеспечивает им чувство безопасности, они либо уходят в догматизм и конформизм, переставая сознавать происходящее, либо вынуждены бороться за более высокий уровень самосознания, который позволит им принять их существование с опорой на новые основы. Это одна из самых главных общих черт экзистенциального направления и психотерапии – и там, и там рассматривается человек в состоянии кризиса. Мы далеки от мысли, что озарения кризисного периода являются "просто продуктами страха и отчаяния". Мы, скорее, полагаем, и делаем это снова и снова в психоанализе, что кризис как раз является тем необходимым средством, которое выталкивает человека из неосознанной зависимости от внешних догм и заставляет его разобраться в фальшивых лицах, найти голую правду о нем самом. Это может быть неприятно, но по крайней мере правда является более твердой почвой для дальнейшего развития. Экзистенциализм – это отношение, которое принимает человека, как всегда находящегося в процессе становления, что означает потенциально находящегося в состоянии кризиса. Но это не подразумевает отчаяние. Сократ, чей диалектический поиск правды в индивидууме является прототипом экзистенциализма, был оптимистом. Появление этого направления более вероятно в переходные моменты, когда одно поколение умирает, а новое еще не родилось, и индивид либо чувствует себя бездомным и потерянным, либо обретает новое самосознание. В период перехода от средневековья к Возрождению – а это был момент сильного крушения в западной культуре – Паскаль очень точно описывает тот опыт, который экзистенциалисты позже назовут Dasein; "Когда я оглядываюсь на короткий миг своей жизни, поглощенный бесконечностью со всех сторон, на то маленькое место, которое я занимаю, или даже вижу, захваченный бесконечностью космоса, которого я не знаю и который не знает меня, я боюсь и хочу увидеть себя скорее здесь, чем там, потому не существует причин, по которым я должен быть здесь, а не там, сейчас, а не тогда..."[51]. Редко когда экзистенциальную проблему описывают так просто и красиво. В этом отрывке мы видим, во-первых, глубокое понимание случайности человеческой жизни, которую экзистенциалисты назвали заброшенностью. Во-вторых, мы видим, что Паскаль не уклоняется от вопроса "быть там?". Или, более точно, "быть где?". В-третьих, мы видим понимание того, что человек не может дать только поверхностные объяснения пространству и времени, которые Паскаль, как ученый, хорошо знал. И наконец, сильную тревогу, возникающую из этого полного осознания существования во Вселенной[52].

Остается установить отношение между экзистенциализмом и восточной мыслью в писаниях Лао-Цзы и дзен-буддизма. Сходства поразительны. Они сразу бросаются в глаза при чтении некоторых цитат из "Пути жизни" Лао-Цзы: "Существование невозможно определить словами, можно использовать термины, но ни один из них не есть абсолют". "Существование, ничем не порожденное, порождает все, оно является родителем Вселенной". "Существование бесконечно, его нельзя определить, и хотя оно кажется кусочком дерева в твоей руке, на котором можно вырезать то, что пожелаешь, с ним нельзя немного поиграть и отложить в сторону". "Делать означает быть". "Лучше находиться в центре своего бытия, так как чем дальше ты оттуда уходишь, тем меньше ты узнаешь"[53].

То же самое шокирующее сходство мы обнаруживаем и с дзен-буддизмом[54]. Сходство с этими восточными философиями гораздо глубже, чем простое совпадение слов. И там, и там мы видим исследование онтологии, изучение бытия. В обоих течениях мы встречаем поиск такого отношения к реальности, которое позволило бы устранить разрыв между субъектом и объектом. В обоих случаях утверждается, что западное стремление к завоеванию и власти над природой привело не только к отчуждению человека от природы, но косвенно и к отчуждению человека от самого себя. Основная причина этих сходств заключается в том, что восточная мысль никогда не страдала от радикального разрыва между субъектом и объектом, что так характерно для западной мысли. Экзистенциализм пытается преодолеть именно эту дихотомию.

Эти два направления, конечно, совпадают не полностью. Они находятся на разных уровнях. Экзистенциализм не является всеобъемлющей философией или жизненным путем, он представляет попытку ухватить реальность. Главное различие, которое можно выделить согласно нашим целям, заключается в том, что экзистенциализм погружен и выходит непосредственно из тревоги западного человека, его отчужденности, конфликтов. Он свойствен нашей культуре. Как и психоанализ, экзистенциализм не ищет ответы в других культурах, он пытается использовать эти самые конфликты современной личности как средство для более глубокого понимания себя западным человеком, он пытается найти решения наших проблем в прямой связи с тем историческим и культурным кризисом, который послужил причиной их возникновения. В этом отношении особенная ценность восточной мысли заключается не в том, что она может быть перенесена в готовом виде, как Атена, в западный разум, а в том, что она может помочь скорректировать основные моменты тех ошибочных положений, которые привели западное развитие к настоящим проблемам. Существующий сейчас в западном мире большой интерес к восточной мысли, по моему мнению, отражает тот самый кризис, то самое чувство отчуждения, то страстное желание выбраться из порочного круга дихотомий, которые и вызвали к жизни экзистенциальное направление.

Примечания:

4

Ван Каам употребляет термин "существование" здесь и далее в своем прямом этимологическом значении "выделять" из чего-то, имея в виду способ отношения к миру ("ex-sistere"). Разные психологи, например, могут иметь разные способы отношения к миру. – Ролло Мэй.

5

J.Linschonten, "Op weg een fenomenologische Psychologie". Utrecht: Bijleveld, 1959 и "Die Psychology von William James. Berlin: De Gruyter, 1961.

41

Цит. по: Tillich P., "Existential Philosophy" в Journal of the History of Ideas, 1944, 511, 44-70.

42

Wild J., The Challenge of Existentialism (Blooming: Indiana University Press, 1955). Современные физики (Гейзенберг, Бор) изменили это положение, развивая, как мы увидим дальше, параллельное экзистенциализму направление. Здесь мы говорим о традиционных идеях западной науки.

43

Реальность вносит изменения в человека, у которого есть яблоки, – это экзистенциальная сторона, – но для верности математического результата это не имеет значения. Возьмем более серьезный пример. Все люди умирают, и это правда. Когда мы говорим, что такой-то процент людей умирает в таком-то возрасте, мы придаем этому положению статистическую точность. Но ни одно из этих утверждений ничего не говорит о том, что действительно происходит с большинством из нас, о том, что я один на один должен встретиться с тем фактом, что в какой-то неизвестный момент в будущем мы все умрем. В противоположность положениям о сущности эти последние являются экзистенциальными фактами.

44

Spence Kenneth W., Behavior Theory and Conditioning (New Haven: Yale University Press, 1956).

45

Paul Tillich, op. cit.

46

Это примечание предназначено для читателей, которые хотели бы получить дополнительную историческую справку. Зимой 1841 года Шеллинг читал свой знаменитый цикл лекций в Берлинском университете. В его аудитории присутствовали Кьеркегор, Беркхард, Энгельс, Бакунин. Целью Шеллинга было низвержение Гегеля, чья система рационализма, которая, как мы уже говорили, включала отождествление истины с реальностью и соединение всей истории в "абсолютное целое", была очень популярна в Европе в середине девятнадцатого века. Хотя многие слушатели Шеллинга были сильно разочарованы его ответами Гегелю, можно сказать, что экзистенциальное движение зародилось именно там. Кьеркегор, вернувшись в Данию, в 1844 году опубликовал свои "Философские заметки", а два года спустя он написал декларацию независимости экзистенциализма "Заключительное ненаучное послесловие". В том же 1844-м увидело свет и второе издание работы Шопенгауэра "Мир как желание и идея", эта работа была важна для нового направления, так как ее центральным понятием была жизнь, "желание" наряду с "идеей". В 1844-1945-м Карл Маркс написал две работы, относящиеся к этой теме. Ранний Маркс имеет большое значение для данного движения, так как выступал против абстрактной истины, понимаемой как "идеология". Гегель был его "мальчиком для битья". Динамический взгляд Маркса на историю как на арену, на которой люди и группы вносят истину в бытие и его значимые моменты, его понимание того, как экономика современного индустриализма превращает людей в вещи, ведет к дегуманизации современного человека, также очень важен для экзистенциального направления. И Маркс, и Кьеркегор взяли диалектический метод Гегеля, но использовали его для совершенно иных целей. В поздних работах Гегеля присутствовало гораздо больше экзистенциальных элементов, чем признают его противники.

В последующие десятилетия об этом направлении ничего не было слышно. Кьеркегор оставался совершенно неизвестным, работы Шеллинга были презрительно забыты, Маркса и Фейербаха понимали как материалистов-догматиков. Новая волна началась в 1880 году с работы Дильтея, а особенно – с Фридриха Ницше, движения "Философия жизни" и работ Бергсона.

Третий, современный этап развития экзистенциализма начался после шока, вызванного первой мировой войной. Были заново открыты Кьеркегор и ранний Маркс. Викторианское самодовольное спокойствие больше не могло прятаться от серьезных вызовов Ницше, брошенных им спиритуалистическим и психологическим основам. Специфику этого периода во многом обусловила феноменология Эдмунда Гуссерля, которая дала Хайдеггеру, Ясперсу и остальным тот инструмент, с помощью которого они могли показать необоснованность разрыва между объектом и субъектом, и который долгое время был блокирующим звеном в науке, в том числе и в психологии. Налицо очевидное сходство между экзистенциализмом в его подчеркивании правды, произведенной в действии, с такими философскими течениями, как система Уайтхеда и американский прагматизм, особенно у Уильяма Джеймса.

Тех, кто хочет узнать больше об экзистенциальном направлении, я отсылаю к классической работе Пауля Тиллиха "Экзистенциальная философия". Большую часть этой исторической справки я написал, опираясь на книгу Тиллиха.

Можно добавить, что отчасти путаница в этой области связана с неправильным пониманием названий книг. "Краткая история экзистенциализма", написанная Воулом (Wahl) действительно краткая, но она вовсе не является историей экзистенциализма, так же как и книга Сартра, опубликованная под заголовком "Экзистенциальный психоанализ", имеет очень мало отношения к психоанализу или к экзистенциальной терапии.

47

"Бытие и время" вместе с введением и заключением Вернера Брока (Werner Brock) опубликовано в Existence and Being (Chicago: Henry Regnery Co., 1949). Хайдеггер перестал называть себя экзистенциалистом после того, как этот термин стал отождествляться с работами Сартра. Строго говоря, он должен был назвать себя филологом или онтологом. Но в любом случае мы должны быть достаточно экзистенциальны, чтобы не попасть в сети противоречий, связанных с разными терминами, мы должны улавливать смысл и дух работы каждого автора, а не то, как она написана. Мартина Бубера не называют экзистенциалистом, хотя в его работах прослеживается очевидная близость с этим течением. Читатель, у которого есть терминологические трудности в этой области, действительно оказался в хорошей компании!

48

The Courage to Be (New Haven: Yale University Press, 1952) является экзистенциальной работой, так как здесь продемонстрировано живое приближение к кризису в отличие от книг об экзистенциализме. Тиллиха, как и большинство мыслителей, упомянутых выше, нельзя назвать только экзистенциалистом, ведь это – способ подхода к проблеме, сам по себе он не дает ответов, не задает какие-либо нормы. У Тиллиха присутствуют и рациональные нормы – структура причины всегда постоянна в его анализе, – и религиозные. Некоторые читатели не согласятся с религиозными элементами в "Мужестве быть". Важно отметить очень значимый момент, что эти религиозные идеи, согласны вы с ними или нет, действительно иллюстрируют аутентичное экзистенциальное направление. Это видно в концепции Тиллиха "Бог за пределами Бога" и "абсолютная вера". Вера находится не в каком-то содержание и не в каком-то человеке, вера – это состояние бытия, способ отношения к реальности, характеризуемый смелостью, принятием, полной преданностью и т.п. Теистические доказательства "бытия Бога" не только не относятся к этой теме, но они дают пример наиболее испорченной стороны привычного западного мышления о Боге как о субстанции или объекте, существующем в мире объектов, по отношению к которому мы являемся субъектами. Это "плохая теология". Тиллих, указывая на это, приходит к следующему заключению: "Ницше говорил, что Бога должны были убить, потому что никто не может выносить бытие объектом абсолютного знания и абсолютного контроля" (р. 185).

49

"Existential Aspects of Modern Art" в Christianity and the Existentialists, под ред. Carl Michalson (New York: Scribners, 1956) p. 138.

50

Ortega у Gasset, The Dehumanization of Art, and Other Writings on Art and Culture (New York: Scribners, 1956), pp. 135-137.

51

Pensees of Pascal (New York: Peter Pauper Press, 1946), p. 36.

52

Неудивительно, что это направление обращается особенно к современным горожанам, которые осознают свою эмоциональную и духовную дилемму. Норберт Виннер, например, утверждает в своей автобиографии, что научная деятельность привела лично его к "позитивному" экзистенциализму. При этом его реальные научные труды могут значительно отличаться от позиций экзистенциализма. Он пишет: "Мы не боремся за определенную победу в неопределенном будущем. Самая великая из возможных побед – это возможность быть, свершиться (курсив мой). Никакое поражение не может отнять у нас успех существования в какой-то момент времени во Вселенной, которая кажется равнодушной к нам". I am a Mathematician (New York: Doubleday).

53

Bynner W., The Way of Life, according to Laotzu, an American version (New York: John Day Company, 1946).

54

См.: Barrett W., ed., Zen Buddhism, the Selected Writings of D.T.Suzuki (New York: Doubleday Anchor, 1956), Introduction, p. xi.